1.2 Аналитические образования в прогностическом аспекте

1. Вступление

Определяя лингвистическую прогностику, вслед за А. А. Кретовым, как «раздел науки, занимающийся научным предсказанием поведения объекта» (Кретов 2000: 3), попробуем предсказать поведение такого «пограничного» объекта, как аналитические образования в грамматике. Под аналитическим образованием (более частные случаи: аналитические формы и аналитические конструкции) будем понимать сочетание двух или более компонентов-универбов (основного и вспомогательных), один из которых отвечает за лексическое значение целого; грамматическое же значение в этих образованиях распределено между компонентами, часто являясь переосмыслением исходного лексического значения вспомогательного компонента (пример: испанск. vamos a trabajar, франц. je viens d’arriver, англ. I have seen и т. п.). Появление подобных конструкций отвечает фундаментальным потребностям мышления и языка при освоении новых понятий, подтверждение этому можно найти в совершенно разных языках и даже в различных семиотических системах ср. шумерск. ik-kid «дверь толкнуть = открыть», даже об открытии торгового пути (Дьяконов 1977: с.9-10); pivot words по Слобину в «детском языке» allgone sticky = after having washed my hands, allgone outside = after the door closed (Слобин 1976: 87-95); согласно Р. М. Фрумкиной, существуют грамматикализованные сочетания жестов (Фрумкина 1981: 231) и т. п.

Хотя лингвистическая прогностика является довольно молодой наукой, предсказания возможностей будущего развития языковых систем, подсистем и отдельных единиц появлялись в лингвистических исследованиях довольно давно, ср. (Pulgram 1963; 1967; Samuels 1975), не говоря уже о теории агглютинации Ф. Боппа, выводившего флексии из аналитических конструкций: глагол + глагол, имя + предлог. Опираясь на данные диахронических исследований, а также учитывая наблюдаемые тенденции на периферии языковых систем в синхронии, можно выдвигать гипотезы о потенциях языка и его подсистем в дальнейшем, то есть, переходить от ретро- и онтогностики к футурогностике (в терминах А. А. Кретова).

2. Прогностика аналитических образований

В зафиксированной истории языков можно встретить ряд примеров, отчасти подтверждающих гипотезу Боппа о возможности (но, разумеется, вовсе не обязательности) слияния автономных элементов аналитической конструкции в универбальную форму: французское будущее: лат. cantare habeo → вульг. лат. *cantar aio → франц. сhanterai – пример Э. Косериу и Е. Куриловича, ср. также (Pulgram 1967: 1642). Есть и множество других примеров. Процесс грамматизации, в соответствии с «динамическим» подходом Косериу, представляет собой последовательную смену норм, движение от периферии к центру, от речи к системе, от синтаксиса к морфологии – то есть, переход границ. Сходная концепция также у французского историка языка Жозефа Англада (Anglade 1965: 98-99), динамический подход прослеживается и в исследовании романских глагольных перифраз Вольфа Дитриха (Dietrich 1973: 58-60, 323) и т. п.

Данный процесс может быть разбит на стадии, а современное состояние аналитических образований разных языков соотнесено с той или иной из этих стадий. Экстраполяция с опорой на ретрогностику позволяет дать некоторый предварительный прогноз тенденций возможного развития аналитических образований.

Во-первых, выделим анализ первого порядка и анализ второго порядка. В др.-англ 3ystandæ3 ic wæs in huntun3e (совр. was hunting) компоненты нового грамматического значения получают раздельное выражение (анализ I), в дальнейшем можно наблюдать тенденцию к поляризации лексического и грамматического значений (опускается предлог и др. –анализ II).

В развитии аналитической формы из аналитической конструкции возможно выделение качественно различных стадий:

1) нулевая, предморфологическая, синтаксическая;

2) лексико-грамматическая, анализ первого порядка;

3) грамматизация, ресемантизация;

4) семантико-функциональная неразложимость, анализ второго порядка;

5) синтетизация; стремление к формальной неразложимости.

2.1. Синтаксическая стадия

В речи естественным образом соединяются слова, значение одного из которых может быть более абстрактным, а другого – более конкретным. Такие словосочетания являются потенциальным материалом для развития конструкций с грамматическим значением. Как отмечал ещё И. И. Мещанинов, в определённой грамматической роли, близкой к выражению грамматических отношений, могут оказаться «полноценные слова», утрачивая полноту своего лексического содержания только в данном «синтаксическом построении» (Мещанинов 1940: 30-35 и др.). В. Г. Гак также упоминал «семантико-синтаксические условия, в которых слова получают служебную функцию» (Гак 1977), называл синтаксис «организационным центром грамматики» и В. В. Виноградов (Виноградов 1947: 29).

Каковы же факторы, влияющие на возникновение и развитие аналитических форм? В разные эпохи таковыми назывались «распад (падение) флексии», «калькирование (заимствование) формы». Так, большинство болгарских грамматистов XIX-XX вв. писали об артикле (точнее говоря, об артиклевой форме имени) как результате «плохих переводов с французского» (правда, остается неясным, с какого языка переводили сами французы, заимствовавшие «испорченный» артикль, – ведь в латыни артиклевые формы имени ещё не появились). Думается, что менее наивным является мнение, которое объясняет возникновение аналитических образований возможностями саморазвития системы и коммуникативными потребностями. А. А. Потебня писал об «описательных формах» (ср. также «описательный перевод»), что это не просто «заплата на старое платье, а создание новой формы мысли» (Потебня 1958: 66). В своё время в постлатинских языках для выражения субъективного прошедшего возникает презентный перфект по модели habeo factum. Современный французский строит новую форму, показывающую двойное предшествование или некоторые другие смыслы. Эта форма, естественно, не признаётся официальной грамматикой, но зафиксирована в реальной речи: j’en ai eu mangé = j’en ai mangé des fois; Il m’est arrivé d’en manger; j’en ai mangé dans le temps (Frei 1929). Ультраперфект или двойной перфект имеется и в немецких диалектах: швабск. er hōds šō gmaxd ghed = er hat es schon gemacht gehabt; er iš šō abgfāregwē = er ist schon abgefahren gewesen.

2.2. Лексико-грамматическая стадия

На первых порах новое грамматическое понятие подвергается «переразложению», выражается расчлененно (анализ I порядка), распределяется между компонентами аналитического образования, относясь к пограничной сфере так называемой «скрытой грамматики». Аналитизм номинаций – одна из констант языкового развития (Алисова 1980: 12). Но уже на этой стадии наблюдается определённая тенденция к поляризации основного лексического и грамматического значения.

Грамматическое содержание концентрируется во вспомогательном компоненте. Выбор той или иной лексемы в качестве вспомогательного компонента предопределяется её лексическим значением: оно должно быть достаточно абстрактным, какая-то из его сторон должна давать мотивировку для употребления лексемы в грамматическом смысле. Как и во многих других случаях, на помощь приходит метафора, этот универсальный способ языкового новообразования. Так, в перфектных аналитических образованиях значение обладания предметом (имею письмо) было перенесено на значение обладания результатом действия с этим предметом (имею письмо написанным), далее – на значение результата действия и предшествующего действия вообще: рус. диал. у автомобиля туда уже езжено (пример Ю. С. Маслова) – после расширения лексической базы перфекта, первоначально включавшей только переходные глаголы; cр. также «перфектный центр в русском синтаксисе» (Степанов 1981: 324-330).

Довольно типичный перенос: значение передвижения в пространстве интерпретируется как временнóе отношение (англ. be going; франц. venir, aller; испанск. ir, llegar и др.). Подобные аналитические образования, связанные с интерпретацией различных глагольных способов действия являются достаточно выразительными, стилистически маркированными, что теряется в процессе дальнейшей грамматизации. Пьер Гиро назвал такое движение от стилистического варианта к норме “la grande loi de la création linguistique” – великим законом языкового творчества (Guiraud 1968: 93).

2.3. Грамматизация

В процессе грамматизации (встечается и термин «грамматикализация») вспомогательный компонент подвергается значительным семантическим изменениям (десемантизация, ресемантизация). Свидетельством изменений является употребление с «семантическим рассогласованием» (В. Г. Гак) – противоречащее основному исходному значению (рус. у автомобиля езжено; испанск. acaba de comenzar и др.), ср испанск. Aquí tienes una nueva creatura que acaba de comenzar la vida – перевод из И. С. Тургенева: «Вот новое существо, которое только что вступает в жизнь (досл. «заканчивает начинать»)». Это также момент перехода границы.

Весьма популярным во всех языках является метафорический перенос «пространство–время», при котором глаголы движения используются для описания временных отношений с последующей ресемантизацией: немецк. Ein Ritus ging uns verloren «Обряд утрачен (досл. «пошёл нам утраченным»)»; Auf diesem Kuvert steht geschrieben – перевод из Ф. М. Достоевского: «На конверте написано (досл. «стоит написанным»)». Для перфектных конструкций присутствуют различные вариации глаголов обладания: немецк. Du findest uns versammelt – перевод из И. С. Тургенева: «Вот мы все здесь собрались (досл. «ты находишь нас собравшимися»)»; испанск. La tienen escondida ahí – перевод из Ф. М. Достоевского: «Её спрятали здесь (досл. «держат спрятанной»)» (Кашкин 1991: 96, 99, 101, 109 и др.); итал. диал. përche so pare la ten sarà = perché suo padre lа tiene rinserrata (досл. «её отец имеет/держит её запертой») (De Mauro 1969: 19).

Главный компонент также подвергается определённым семантическим изменениям. Во-первых, это расширение лексической базы, подключение ранее невозможных лексических группировок (непереходные глаголы с перфектом; псевдотавтологичное сочетание going to go и другие случаи расширения, «раскрытия» латентной, «скрытой» грамматики). Во-вторых, это некоторая десемантизация основного компонента (в части грамматической семантики, разумеется: причастие в составе перфектной формы теряет пассивное значение, становится партиципоидом).

2.4. Функциональная неразложимость

Грамматическое значение целого начинает восприниматься все менее и менее расчлененно, аналитическая конструкция становится аналитической формой, функционирует в составе дискурса почти как универб (возможны, однако, строго регламентированные «вкрапления»: англ. have seen – have never seen; ср. сходное явление в лексике: англ. im-bloody-possible). Изменения функциональные подтверждаются и отражаются в последующих формальных изменениях (потеря предлога в будущем английском прогрессиве: (in/on huntun3e → a-hunting → hunting; аналогично в разговорном варианте: going to → gonna; расхождение артикля и числительного-протоартикля др.-англ. ān и совр. англ. an/a).

В перфектных аналитических конструкциях причастие теряет согласование с дополнением полностью или частично (по типу имею сделанное/ный/ную – имею сделавши). В английском, немецком, испанском этот процесс полностью завершился. Онтогностика французского перфекта показывает неустойчивость, атавизм согласования. В большинстве случаев это простой орфографический знак, фонетическое соответствие которому возможно лишь в некоторых случаях liaison. В разговорной речи часто встречается рассогласование: la peine qu’on a pris (вместо prise), la boîte qu’elle a ouvert (вместо ouverte), примеры взяты из (Frei 1929: 182-183). Э. Таназе свидетельствует, что 92,5 % французских глаголов имеют неизменяемый партиципоид в устной речи (Tanase 1976: 476). Аналогичные наблюдения сделаны и в итальянском: la lettera che ho scritto/la lettera che ho scritta; Ho visto la ragazza – L’ho visto/L’ho vista (Бурсье 1952: 460-461; Massmann 1976: 469-472). Редукция выравнивает окончания в некоторых диалектах (Abruzzo, Calabria): ha tagliate na pezze de turchine, e glie la messe addosse = ha tagliato una pezza di turchino, e gliel’ha messa addosso (Menarini 1947: 22).

Формальное «выравнивание» выражается не только в потере согласования причастия и унификации формы партиципоида, но и в унификации употребляемого вспомогательного компонента: иметь вытесняет быть в перфектных формах: He is gone – анахронизм в английском; Il est allé – пока что норма во французском. Процесс унификации формы по закону аналогии наблюдается во французском и в итальянском языках: il s’a amusé (вместо s’est), je m’ai trompé (вместо me suis) (Frei 1929: 184); on a monté, on a descendu (вместо on est) (Sauvageot 1957: 143). В итальянских диалектах наблюдается полный набор вариантов: от вытеснения essere глаголом avere – до перемены их местами (De Mauro 1969): sei ditto (detto) вместо ha ditto (Abruzzo); M’aggiu susuto a l’arba, stamattina = Mi sono alzata all’alba stamattina (Napoli). Иногда, в рамках грамматико-контекстуального комплекса: форма + лексика + контекст (Кашкин 1991: 14-16; 2001: 49-51), – глаголы иметь и быть дифференцируют переходность/непереходность синтаксически: итал. Sono corso alla posta «Я побежал на почту» vs. Hanno corso duecento metri «Они пробежали двести метров». Права Е. А. Реферовская (1949: 157-159), говоря, что переходных или непереходных глаголов по природе нет, а есть переходное или непереходное употребление (естественно, в рамках сочетаемости, в скрытой грамматике).

Тенденция к унификации формы проявляется и в установлении постоянного места компонентов по отношению друг к другу в высказывании. При этом безразлично, постпозиция ли предпочитается для вспомогательного компонента, либо препозиция (ср. постпозитивный артикль в румынском, болгарском и датском – с возможностью отделения), законы перемещения (например, в немецком придаточном предложении) также вовсе не «вольные». Ср.: рус. Есть у меня один друг… и Есть у меня друг один… – протоартикль с довольно свободным положением в высказывании; и немецк. Ich habe ein Freund, англ. I have a friend и т. п. в артиклевом языке.

2.5. Формальная неразложимость

Классические примеры – теория агглютинации Боппа и реальный факт синтетизации, наблюдавшийся в случае с романским будущим временем (примеры даны ранее) и армянским будущим: kamim grel → kgrem (Макаев 1977: 149-154).

Формальная неразложимость начинается с потери вспомогательным компонентом фонетической, ритмической самостоятельности (англ. ‘ll от will и shall; немецк. hab’ от habe и т. д.). Редукция может привести к дивергенции форм самостоятельной лексемы и вспомогательного компонента (англ. one и an). В плане футурогностики есть тенденции к формированию препозитивных формантов (gonnado; jvaisécrire и т. п.). Подобная идея высказывалась рядом исследователей (Жирмунский 1965: 55; Pulgram 1967: 1644-1647; Гак 1976: 95). Второй возможный путь – эллипсис вспомогательного компонента (He done). Этот ход, как известно, наблюдался в истории русской формы прошедшего времени, от бывшего аналитизма которой остался лишь партиципоид на -л, воспринимаемый ныне как самостоятельная форма прошедшего.

Таким образом, исследование истории и современных тенденций развития аналитических образований в разных языках подтверждает возможность взаимной экстраполяции процедур и моделей ретро- и онтогностики, получения прогностического знания о путях будущего развития исследуемых языковых явлений.

Таблица 1.2.1

Стадии развития аналитических образований