Авторитетность просьбы

1. Просьба и речевое взаимодействие

Общение рассматривается как сложный и многоплановый процесс установления и развития контактов между людьми, порождаемый потребностями совместной деятельности и включающий в себя обмен информацией, выработку единой стратегии взаимодействия, восприятие и понимание другого человека (Краткий психологический словарь 1985 : 213), как процесс взаимного влияния коммуникантов друг на друга (Сусов 1980 : 8; Еремеев 2000; 2002; Галичкина 2001 : 11; Кашкин 2003), который реализуется в социальной среде, окружающей человека (Волошинов 1995 : 310). Материалом для изучения общих закономерностей осуществления коммуникативного взаимодействия многие исследователи считают диалог, который привлекает к себе внимание в силу того, что «функционирует в среде живого человеческого общения» (Борисова 2001 : 15), и «задача его содержательного развертывания во многом остается актуальной по сию пору» (Рац 2004 : 20) и требует многостороннего комплексного описания не только специалистами в области лингвистики, но и социальной психологии, этнометодологии и других дисциплин, в центре внимания которых находится человеческое взаимодействие с окружающим нас миром.

Диалогическое взаимодействие в совокупности определяющих его экстралингвистических (ситуативных, коммуникативных и социолингвистических) признаков рассматривается как ряд коммуникативных событий – ограниченный в пространстве и времени, мотивированный, целостный, социально обусловленный процесс речевого взаимодействия коммуникантов (Борисова 2001 : 15). Данный подход можно наблюдать и в работах Е.А. Земской (Земская 1978), отмечающей, что одним из важнейших факторов, влияющих на характер речевого порождения, являются отношения между партнерами коммуникации, иными словами – их взаимодействие.

Для достижения нужной нам цели, мы более всего взаимодействуем с собеседником (Шахнарович 1995 : 48) посредством нашего вежливого отношения к нему (Формановская 1982, 1989; Leech 1983 и др.) и посредством выбора той или иной коммуникативной стратегии. Выражая просьбу при разговоре, мы стараемся оказать на собеседника речевое воздействие, то есть, вербально и/или невербально стараемся побудить его к совершению некоторого практического действия. Исходной интенцией любого предложения является оказание воздействия на слушающего, с учетом вежливого к нему отношения и принятых языковых норм, существующих в обществе.

Человек, находящийся в обществе, склонен к приобретению взглядов, точек зрения и привычек тех людей, в общении с которыми он заинтересован. Он стремится к «образцу», сложившемуся в сознании носителей языка, пытается действовать по правилам коммуникативных ролей говорящего и слушающего. Говорящий стремится соблюдать «общую линию» речевого поведения, языковую норму, нарушение которой влечёт за собой, по мнению А.А. Леонтьева, негативную реакцию группы (Леонтьев 2001 : 393). Принятые нормы и условности общественной жизни самым непосредственным образом влияют на характер речевого поведения. Человек, вовлеченный в речевое общение с другими людьми, генерализует и воспринимает обычно групповую норму как единственно возможную (Леонтьев 2001 : 395). В любом обществе определённые речевые действия допускаются, другие – не допускаются. Но, в любом случае, говорящий пытается не оскорблять другого человека, не унижать его достоинство, а, напротив, выражать ему уважение, проявлять доброжелательность. То есть, коммуниканты берут на себя обязательство проявлять коммуникативную компетенцию, «которую можно понимать как интеграцию речевых поступков и внеязыковых знаний…» (Недобух 1999). Реализована успешно, по мнению А.С. Недобуха, она может быть только при условии толерантности, открытости и готовности к общению. В центре внимания находятся прагматические умения, включающие в себя способность самостоятельно устанавливать контакт, вступать в речевое общение, его поддерживать и завершать, соблюдать социальные нормы и речевой этикет носителей чужой культуры. Необходимо, чтобы наша оценка совпадала с самооценкой нашего партнера по коммуникации во избежание коммуникативных неудач (Варзонин, Кънева) в общении, непонимания и закрепления негативных стереотипов (Сретенская 2000 : 21-24). По мнению Н.К. Къневой, в этом случае между коммуникантами, при сохранении очередности обмена репликами, не наблюдается понимания задачи согласованного продвижения к результативному эффекту коммуникации.

«В каждом обществе этикет постепенно развивался как система правил поведения, система разрешений и запретов, организующих в целом морально-нравственные нормы» (Формановская 1989а : 44-45). Этикет и речь, по мнению Н.И. Формановской, тесно связаны между собой. «Манера речи, разрешение или запрет говорить одно и не говорить другое, выбор языковых средств как помета своей принадлежности к среде – все это заметно в наших повседневных речевых проявлениях» (Там же : 45). Речевой этикет «словесно выражает этикет поведения, даёт нам в руки те языковые богатства, которые накопились в каждом обществе для выражения неконфликтного, «нормального» отношения к людям, а это значит – отношения доброжелательного» (Там же : 47). Речевой этикет воплотился в стереотипы, формулы общения, которые не строятся заново всякий раз, когда есть необходимость в их употреблении. Мы используем готовые устойчивые выражения, отложившиеся в нашем языковом сознании. Однако же, мы производим конкретный выбор в каждом речевом акте, строя что-либо новое. При этом мы проявляем уважение к собеседнику, иными словами, мы строим своё общение на вежливости, которая является признанием высокого положения человека и, в свою очередь, располагает партнера к продолжению контакта, поскольку этикетные формулы «дают представление об участниках коммуникации, уровне их языковой компетентности» (Пугач 2007 : 47).

Большие межкультурные различия многими исследователями отмечались в косвенных речевых актах, таких как просьба и извинение, поскольку «понятие вежливости неоднородно в различных культурах» (Blum-Kulka 1989; Hinkel 1996 : 11; Yli-Jokipii 1994 : 80; Стернин 2000, 2001).

Просьба как речевое действие рассматривается традиционно среди формул речевого этикета потому, что именно в данном действии говорящий стремится не отступать от правил вежливости, иначе он рискует не достигнуть своей цели. Ведь результат просьбы направлен в пользу «я» – говорящего, просящего: «Я прошу Вас сделать это». Чтобы достичь чего-то «для себя» с помощью просьбы, человек должен быть вежливым. При этом говорящий, просящий не должен забывать о том, что в каждой речевой ситуации нужно выбирать наиболее уместное, приемлемое выражение из того множества форм, которым обеспечил нас язык. При этом следует учитывать кто твой собеседник, к которому ты обращаешься с просьбой.

Коммуниканты должны обладать знаниями о принципах общения и «энциклопедическими» знаниями. «От людей не требуется в каждом конкретном случае изобретать какие-то новые и особенно оригинальные формы приветствий или требовать от собеседников только ‘незапрограммированных’ реакций на тривиальные обращения. Многие коммуникативные акты вообще могут быть решены только и исключительно тривиально – ‘творческий потенциал’ коммуникантов способен лишь нанести таким коммуникативным актам ущерб» (Клюев 1998 : 187). Речевое поведение коммуникантов предполагает наличие определённых моделей общения. Коммуниканты должны отдавать себе отчёт в каждом своём речевом действии, которое служит определённой, известной говорящему цели. При соблюдении данного условия в силу вступает так называемый «коммуникативный кодекс» (Там же : 78), представляющий собой систему принципов, которые регулируют речевое поведение коммуникантов во время коммуникативного акта, базируясь на ряде категорий и критериев.

В силу того, что речевое общение предполагает обмен семантической информацией между коммуникантами, можно предположить, что выбор коммуникативной схемы имеет определенное построение, выбор которого зависит от разных факторов: коммуникативной ситуации, свойств и качеств языковой личности, реализации определённой задачи общения и др.

Для того чтобы достичь своих целей, каждый из собеседников реализует своё намерение, побуждая партнера к определённым речевым действиям. Намеренность речевого акта может быть выражена прямыми и косвенными средствами, с соблюдением правил ведения разговора:

а) сообщение подается определёнными порциями;

б) сообщение соответствует теме разговора;

в) собеседники делают речь ясной, недвусмысленной и последовательной.

Пытаясь глубоко проникнуть в речевое поведение собеседника и понять его, мы задумываемся над его настроением, мыслями, побуждениями и мотивами. Необходимо при этом владеть принципами вариативности, позволяющими выбирать адекватные средства выражения мыслей и чувств, тактические приёмы.

2. Просьба и фактор социального статуса

Выбор языковых средств воздействия на собеседника может осуществляться говорящим под влиянием множества факторов как прагматического, так и социального характера. В качестве факторов, которые детерминируют речевое поведение коммуникантов, некоторые исследователи называют социальные роли, соотношение социальных статусов коммуникантов, раскрываемое в понятиях привилегий, престижа, авторитета и уважения (Карасик 1992), тему общения, обстановку общения и ориентацию людей на определённые социальные ценности и нормы (Blum-Kulka 1989; Yli-Jokipii 1994; Barghiella-Chiappine 1996; Hinkel 1996; Spencer-Oatey 1996; Кашкин 2007; Формановская 1989; Стернин 1998, 2000б и др.).

Среди факторов, которые могут регулировать появление того или иного варианта при различных обстоятельствах, могут быть упомянуты, по меньшей мере, две личностные характеристики собеседников – более высокий статус (авторитетность) и наличие у одного из коммуникантов более широкой энциклопедической и лингвистической компетенции (Шилихина 1999 : 34).

Н.И. Формановская трактует социальные роли коммуникантов через понятия позиции и функции. Позиция даёт характеристику общему положению индивида в социальной среде (например, позиция школьника, отца, матери и т.д.). Социальным позициям индивида «присущи специфические функции, которые занимающий данную позицию способен и обязан исполнять» (Формановская 1989а : 31). Социальную роль человека определяет нормативное сочетание позиции и функции, при этом каждая роль в сознании её носителя и окружающих связана с образцом поведения, соответствующим данной роли.

При любом речевом общении необходимо учитывать коммуникативные и социальные роли общающихся людей, которым присущи свои признаки (Стернин 2001 : 79). Социальная роль сравнивается исследователями с поведением человека определённого социального статуса и обусловлена тем, чем говорящий появляется в обществе или конкретной ситуации. Под коммуникативной ролью или позицией участников речевого общения понимается «степень влиятельности и авторитетности говорящего по отношению к собеседнику или собеседникам в процессе общения» о чём упоминают многие исследователи (Борисова 2001; Крысин 1976; Стернин 2001).

Социальные и коммуникативные роли общающихся людей – факторы, оказывающие влияние на оформление директивных высказываний, в частности, просьбы, поскольку именно в данном действии говорящий стремится не отступать от правил вежливости, иначе он может потерпеть неудачу в достижении своей цели. Именно социальные роли, авторитетность адресанта, считаются рядом исследователей в сфере социальной психологии возможной причиной выполнения человеком того или иного действия таким образом, как от него ожидают другие (Росс 2000 : 59-60; ван Дейк 1989 : 103), поскольку «слово ориентировано… на собеседника: человек той же социальной группы или нет, выше или ниже стоящий (иерархический ранг собеседника), связанный или несвязанный с говорящим какими-либо более тесными социальными узами (отец, брат, муж и т.п.)» (Волошинов (Бахтин) 1995 : 301).

Поскольку современное языковедение стремится к интеграции данных о языке, полученных на самом разном материале и различными методами, что необходимо для решения практических проблем коммуникации и для понимания лингвокультурных особенностей общения в целом, тем более актуальным представляется проведение сопоставительного анализа авторитетности просьб в русском речевом сообществе на материале произведений художественной литературы и реальных ситуаций речевого общения.

Вся речевая деятельность характеризуется рядом основных признаков, одним из которых исследователи называют иерархичность (Леонтьев 1974 : 8; 1977), или иными словами авторитетность, которая «связана с лингвоэкономическим и властным статусом коммуникантов» (Кашкин 2007 : 106; Бурдье 1991).

В проведённом нами исследовании разделение на вышестоящих и нижестоящих осуществлялось с учётом социального статуса говорящих. К вышестоящим относятся люди, занимающие более высокое положение в обществе (начальники при разговоре с подчинёнными, работодатели, отец (мать) по отношению к сыну (дочери), главнокомандующий или командир по отношению к солдату, чиновник по отношению к просителю и т.п.). К нижестоящим относятся люди, занимающие более низкое положение в обществе (подчинённый по отношению к начальнику и работодателю, сын (дочь) по отношению к отцу (матери), солдат по отношению к командиру или главнокомандующему, проситель по отношению к чиновнику и т.п.).

С изначальным социальным статусом говорящих связаны сильная и слабая позиция общающихся. Сильная коммуникативная позиция свойственна вышестоящим, а слабая присуща нижестоящим по социальному статусу.

Таким образом, можно предположить, что на просьбы, выраженные вышестоящим адресантом, в большинстве случаев, последует положительная реакция адресата, в то время как нижестоящие «просители» могут потерпеть неудачу в достижении положительной реакции на свою просьбу.

3. Анализ материала

Разобраться в правильности данной гипотезы поможет обращение к сопоставительному анализу диалогического единства (Чахоян, Поспелова 1994 : 22) «просьба – реакция» в повседневном речевом общении и в произведениях художественной литературы. В ходе рассмотрения вышеуказанных единств, были установлены как положительные – в большинстве случаев, – так и отрицательные реакции на просьбы.

Положительные реакции имеют место больше всего в общении вышестоящих и нижестоящих по социальному статусу (66 %):

«Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти… Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу» – «Все исполню, батюшка» (Толстой, «Война и мир»).

«Вы не могли бы ответить на несколько вопросов, пожалуйста?» – «Хорошо, но только побыстрее» (из разговора студента и преподавателя в университете).

При исследовании видов реакций было установлено, что в общении вышестоящего и нижестоящего (например, между работодателем и служащим) соблюдается субординация. Руководитель, работодатель или иной вышестоящий по социальному статусу адресант может общаться либо в нейтральном стиле, либо – в вежливом:

«Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.» – «Ну, дай-то вам бог, князь, счастья большого» (Толстой, «Война и мир»).

«Я прошу Вас распечатать документы к часу дня» – «Хорошо, я постараюсь» (из разговора в учреждении).

Однако сверхвежливость при неоднократном выражении своей просьбы со стороны служащих может восприниматься негативно:

«Ради бога, извините. Я ведь…я не желал!» – «Ах, сидите, пожалуйста! Дайте слушать!» (Чехов, «Смерть чиновника»).

«… Да Вы уж извините, что я опять к Вам все с тем же вопросом. Ну, прошу Вас, разрешите нам приобрести мебель в кабинет!» – «Я ведь уже Вам не раз говорил, что на данный момент у нас нет финансовой возможности что-либо приобретать! Или Вы думаете, что мы только Ваши проблемы решаем?!» (из разговора в учреждении).

В первую очередь именно работодатель или вышестоящий по социальному статусу, выражает просьбы по отношению к работникам. А работник или нижестоящий по социальному статусу уже выполняет эту просьбу, и иного выхода у него нет, ведь это необходимо выполнить, так как в некотором смысле от выполнения просьбы будет зависеть его дальнейшая работа или отношение к нему:

«Вчера лазутчик от него был. Сейчас должен ждать меня на Шалинской поляне; так вы рассыпьте стрелков до поляны и потом приезжайте ко мне» – «Слушаю» (Толстой, «Хаджи-Мурат»).

«Т.В.! Сейчас И.А. едет домой и у неё нужно на автовокзале забрать авторефераты. Найдите машину и поезжайте туда. Она Вас будет там ждать и отдаст все необходимые документы» – «Конечно. Сейчас постараюсь найти машину» (из разговора в университете).

Как видно из примеров, при ответе на просьбы подчинённый, нижестоящий практически всегда будет вести беседу в вежливом тоне общения или официально. Однако не всегда просьбы, выраженные вышестоящими лицами, находят понимание со стороны адресата:

«И.В.! Подготовьте, пожалуйста, список студентов первого курса, поступивших на бюджетную форму обучения. Нам срочно необходимо предоставить эту информацию ректору» – «Я сейчас не могу. И вообще, я с сегодняшнего дня в отпуске!» (из разговора декана и методиста в университете).

Данный пример указывает нам на то, что в повседневном речевом общении подчинённые не всегда соблюдают субординацию, что можно объяснить не только отсутствием взаимных симпатий между работниками одного и того же подразделения, но, возможно, и в силу воспитанности подчинённого, который не соблюдает общепринятые корпоративные правила общения в учреждении.

Работник или нижестоящий также обращается с просьбой к своему работодателю или вышестоящему. Однако здесь уже будет наблюдаться повышенная, особая вежливость выражения данной просьбы. А руководитель или вышестоящий может спокойно отказать в выполнении данной просьбы, в нейтральном стиле или даже в очень грубой форме.

«Яков Петрович! Только десять минут…» – «Извините, мне некогда-с» (Достоевский, «Двойник»).

«Можно?» (адресант открывает дверь в кабинет руководителя учреждения, однако адресат молча закрывает её).

Однако, очень короткая просьба может оказать отрицательный эффект на исполнение, так как «короткие просьбы… всегда выполняются менее охотно – они обычно воспринимаются как более грубые, агрессивные» (Стернин 2001б : 70). И.А. Стернин отмечает необходимость развёрнутого обращения к собеседнику, что является, по его мнению, более эффективным. Однако, здесь нужно «знать меру» и не стремиться к «сверхразвёрнутости» своей просьбы, чтобы не вызвать противоположного результата:

«… Я извинялся за то, что, чихая, брызнул-с а смеяться я и не думал. Смею ли я смеяться?» – «Пошел вон!» (Чехов, «Смерть чиновника»).

Подобные реакции можно наблюдать и в повседневном речевом общении. Так, например, молодая женщина с плачущим ребенком в коляске, при обращении со сверхразвёрнутой просьбой к вполне представительному пожилому мужчине, находящемуся в очереди за фруктами, наталкивается на крайне негативную реакцию, к которой она явно не была готова.

«Мужчина, будьте добры, очень уж Вас прошу, пропустите меня без очереди, а то ребенок уж искричался весь. Я быстренько!» – «Постоишь, не облезешь!»

В вышеприведённом примере молодая женщина поступила по всем правилам этикета, требующим от воспитанного человека внимательного отношения к лицам старшего возраста, поскольку она признает его человеком авторитетным. Данный пример ещё раз наглядно подтверждает, что человек, пользующийся авторитетом в общении (в данном случае в силу своего возраста и в силу того, что этот человек – первый в очереди), может отказать в выполнении обращённой к нему просьбы. Здесь необходимо помнить о том, что на речевое поведение не только молодёжи (именно данную возрастную группу принято считать больше всего несдержанными в своих эмоциях), но и других возрастных групп, могут оказывать влияние и методы воспитания, которыми пользовались их родители. Несомненно, что родители, воспитывавшие молодое поколение в обстановке добра и любви, общающиеся с ними вежливо и тактично, с бóльшей вероятностью смогут оказать серьёзное влияние на развитие вежливого и тактичного общения молодых людей в дальнейшем.

Однако в данном примере ярко выражена и неуверенность самого адресанта, что отражено в многократных повторениях своей просьбы. Можно предположить, что адресат, при построении реакции на обращенную к нему многократную просьбу, исходит именно из неуверенности просящего, осознавая, что именно он пользуется привилегией в данной ситуации общения и имеет полное право не выполнять просьбу. Несомненно, что и адресант также должен иметь представления о взглядах, убеждениях, симпатиях и антипатиях адресата, так как все это будет определять активную ответную реакцию (Кручинкина 2007 : 8). В данном случае адресант не обладал вышеперечисленными представлениями, что и привело к такому результату.

В разговоре со своими родителями, которые для своих детей (в большинстве случаев) обладают определённым авторитетом, адресант, как правило, выражает свои просьбы более непринуждённо и иногда в повелительном тоне. Однако, как мы видим из нижеследующего примера, при разговоре дочери и матери первая уточняет возможность выполнения своей просьбы путём прибавления вспомогательного элемента «да?», выполняющего специфическую роль поддержания гармоничного баланса взаимоотношений между участниками общения, который придает разговору вежливый тон.

«Мама, можно поговорить, да?» – «Ну, о чем же нынче?» (Толстой, «Война и мир»).

В повседневном речевом общении молодое поколение в основном выражает свои просьбы вежливо, с улыбкой и иногда с обещаниями выполнить ту или иную работу по дому:

«Ну, мамусик, отпусти погулять. Я посуду помою. А?» - «Ой, (с улыбкой) иди уж, но только в одиннадцать дома чтоб была… И посуду не забудь помыть!» (из разговора в семье).

Как можно видеть из данных примеров, молодое поколение выражает просьбу непринуждённо, но все-таки вежливо.

Молодые люди, выполняющие коммуникативную роль исполнителя просьбы в речевом общении с детьми или же людьми моложе их, стараются подчеркнуть своё превосходство над младшими (иными словами, свою авторитетность), что выражается в употреблении императивных конструкций, усечённых или видоизменённых словоформ при оформлении просьбы:

«Ну, брат, ты помоложе меня… можешь уступить мне место» (Толстой, «Хаджи-Мурат»).

В ситуациях речевого общения между старшей и младшей сестрой, старшая сестра может выражать свою просьбу весьма непринужденно:

«… дай мне сесть за комп. Замучила уже, сидишь весь день!» – «Ой, ну садись!» (из разговора двух сестер).

Как видно из вышеприведённого примера, в ситуации повседневного речевого общения мы можем спокойно выражать наш отказ или согласие выполнить ту или иную просьбу более авторитетных (опять же по возрасту) родственников или очень близких нам людей. Между родственниками, как правило, царит дружественная обстановка общения, и они чувствуют себя намного раскованнее, чем в общении с людьми на работе или же в иной ситуации такого рода, где от нашего ответа на ту или иную просьбу будет зависеть наша дальнейшая карьера, уважение сослуживцев и т.п.

4. Выводы

Таким образом, проведённое исследование позволяет отметить, что степень авторитетности адресанта оказывает существенное влияние на реализацию просьб. При этом, практически все диалогические единства «просьба – реакция» содержат в своём составе различные вспомогательные элементы, создавая необходимые условия для успешной реализации речевого акта, поддерживают гармоничный баланс коммуникативных отношений между собеседниками.

Ещё большей авторитетностью пользуется адресант, чья просьба содержит разнообразные тактические приёмы (уменьшительно-ласкательные выражения, вспомогательные элементы вежливости и т.д.). Степень авторитетности адресата оказывает также существенное влияние на оформление выражения реакции на просьбы.

Анализ реакций авторитетных коммуникантов на просьбы менее авторитетных собеседников в ситуациях повседневного речевого общения позволяет утверждать, что они менее вежливы, иногда содержат крайне негативные высказывания, грубые прямые отказы в выполнении просьб.

Т.В. Абрамова

Серия "Аспекты языка и коммуникации". Выпуск 4. - Воронеж: Воронежский государственный университет; Издательский дом Алейниковых, 2008. - С.171-183.

© Т.В.Абрамова, 2008

Абрамова, Татьяна Валентиновна – кандидат филологических наук, доцент Губкинского филиала Белгородского государственного технологического университета им. В.Г. Шухова; abramova.nauka@mail.ru