Авторитетность в политической коммуникации

1. Введение

В сфере политики многие действия по своей природе являются речевыми, что определяет важность коммуникативной составляющей в деятельности политиков. Об этом говорит и тот факт, что о языковой личности политика часто судят по оговоркам, речевым ошибкам, коммуникативным просчётам. Такие случаи широко обсуждаются в прессе, получают большую огласку, привлекают повышенный интерес обывателей и профессионалов, снижают авторитетность личности именно вследствие неумелого дискурсивного поведения. Вспомним, что дипломатические работники – те, кто среди общественных деятелей больше, чем кто бы то ни было, призван владеть искусством слова – целенаправленно развивают коммуникативные навыки, должны уметь сказать о необходимом и промолчать о неуместном.

Коммуникация действительно выполняет ключевую роль в политическом взаимодействии, роль звена-посредника, ограждающего участников от насильственных способов решения противоречий и помогающего сохранять властные ресурсы. Означает ли это, что политический дискурс лишён острых противоречий и конфликтов? Конечно, это не так, политическая борьба может приобретать чрезвычайно острый характер, просто в отличие от военных или насильственных действий она разворачивается вокруг символических трофеев или, говоря словами П. Бурдье, символического капитала, позволяющего пользоваться привилегированным правом на речь (Bourdieu 1991). Несколько изменив известный афоризм, заметим, что политика – это война дискурсивными средствами. Одним из действенных видов оружия в этой войне является категория авторитетности.

Свои авторитетные источники существуют в любой дискурсивной среде, они поддерживают её целостность и способствуют дальнейшему развитию. Без опоры на уже сложившиеся нормы коммуникативного взаимодействия (в особенности те, которые устанавливают ролевую структуру дискурса, распределяя авторитетность среди его участников) нельзя представить развитие медицинского и педагогического, религиозного и юридического общения.

Каковы источники авторитетности в политической коммуникации? Насколько отличается роль категории авторитетности в политике от роли соответствующей категории в других сферах дискурса? На наш взгляд, политическая авторитетность тесно связана с понятиями политического лидерства и политического доверия. Авторитетность, доверие и лидерство – таковы составляющие символического капитала, вокруг которого происходит политическая борьба. Каким критериям должно соответствовать коммуникативное поведение политического лидера для того, чтобы он пользовался авторитетом и доверием? В.В. Богданов раскрывает понятие коммуникативного лидерства через три типа доминант, повышающих коммуникативный статус говорящего – энциклопедическая, лингвистическая и интерактивная доминанты: «Коммуникативный лидер – это человек, который обладает нетривиальной информацией с точки зрения данной ситуации общения, умеет выразить эту информацию в наилучшей форме и довести её до сведения адресата посредством оптимального языкового контакта» (Богданов 1990 : 30).

Более высокий социально-административный статус коммуниканта имеет тенденцию вызывать повышение и его коммуникативного статуса, но из этого вовсе не следует, что лицо, занимающее более высокое административное положение в обществе, непременно обладает и более высокой энциклопедической, лингвистической и интерактивной компетенцией. Следовательно, одно только статусное положение политика не может гарантировать ему высокую авторитетность, необходимо также умелое использование дискурсивных средств.

В идеале социально-административное и коммуникативное лидерство должны совпадать, то есть, хороший политик, безусловно, должен быть и коммуникативным лидером. Однако на деле совместить оба типа лидерства крайне сложно, о чём на примере президентов весьма образно пишет Г.Г. Почепцов: «Политика намного более эмоциональна, чем рациональна, и это особенно верно в отношении президентской политики. Потенциальные президенты сравниваются с идеалом, который является комбинацией лидера, Бога, отца, героя, Папы Римского, короля с небольшой долей мстительных фурий, добавленных к нему. Люди хотят, чтобы он был больше самой жизни, живой легендой и в то же время максимально человечным; таким, какого можно показывать своим детям как модель» (Почепцов 2000 : 260).

Иными словами, сложность состоит в том, что от лидера в политике требуется оправдать ролевые ожидания населения (зачастую завышенные), но с другой стороны, как агент политического дискурса он не может сильно «отрываться» от аудитории, нарушая механизмы идентификации с клиентами политического дискурса.

Далее будут рассмотрены способы лингвистической репрезентации категории авторитетности в президентской риторике в различных лингвокультурах, то есть диапазон коммуникативных средств, используемых политическими лидерами государств в целях повышения или подтверждения своей авторитетности.

2. Собственные заслуги и профессиональный опыт как возможность укрепления авторитетности в политическом дискурсе

Одним из способов повышения авторитетности в политике является акцентирование своих прежних достижений, авторского «я», по аналогии с научным дискурсом (Болдырева, Кашкин 2001). Несомненно, самым красноречивым свидетельством в пользу высокой компетентности того или иного политика служит его состоявшаяся карьера, накопленный управленческий опыт. Такой политик может вызвать симпатии граждан (столь необходимые, например, в предвыборной ситуации), что прекрасно понимает его PR-команда.

Например, как показывает анализ президентских теледебатов в США последних лет, избирателям предлагается образ опытного и компетентного руководителя.

“The record of my public service is 24 years” (Алберт Гор, 5 октября 2000 г.). “I’ve been the governor for ten years. The governor is the person responsible for all sorts of things occurring in the state” (Джордж Буш, 5 октября 2000 г.). “I know how to lead international alliances” (Джон Керри, 30 сентября 2004 г.). “When you know something is going wrong, you make it right. That’s what I learnt in Vietnam. When I came back from that war, I saw that it was wrong. Some people didn’t like the fact that I stood up in the Congress to say “No” but I did” (Дж. Керри, 30 сентября 2004 г.).

Похожая тактика в предвыборной ситуации характерна и для других лингвокультур. В частности, кандидат в президенты Австрии Рудольф Штрейхер апеллирует к своему положительному опыту решения проблем:

„Ich habe komplizierte Probleme in der Verkehrspolitik vielmals gelöst“. “Ich habe Erneuerungen durchgeführt in allen Bereichen der Verkehrspolitik” (15 мая 1992 г.).

Президент Австрии Томас Клестиль подчёркивает, что свою карьеру он сделал самостоятельно, без помощи каких-либо покровителей:

„Meiner Partei verdanke ich meine Karriere sicher nicht“.

Он также заявляет о своей близости к народу:

„Ich verstehe die Stimme und die Sprache unseres Volkes“.

3. Сомнение в профессионализме оппонента как способ повышения собственной авторитетности в политическом дискурсе

В случае прямой полемики кандидаты могут прибегнуть к приёму сомнения в профессионализме оппонента:

“There’s been an opportunity to reform the Medicare system, but the previous administration failed to do it” (Дж.Буш, 5 октября 2000 г.). “I admire Senator Kerry’s service done to our country, but I’m not sure if I can admire the record” (Дж.Буш, 30 сентября 2004 г.). “The president has just talked about Iraq as the centre of the war on terror. Iraq was not even close to the centre of the war. He made a colossal error of judgment” (Дж. Керри, 30 сентября 2004 г.).

В австрийских президентских теледебатах Т. Клестиль весьма оригинально усомнился в заслугах своего оппонента Р. Штрейхера, назвав его профессиональным политиком:

„Doktor Streicher ist ein Politiker von Beruf“ (15 мая 1992 г.).

Тем самым Т. Клестиль приравнял всю деятельность другого кандидата к борьбе за политическую власть. Р. Штрейхер, в свою очередь, охарактеризовал соперника как слишком зависимого от партии политика:

„Sie sind ein Parteifunktionär“ (15 мая 1992 г.).

4. Интертекстуализация политического дискурса как способ укрепления авторитетности

В основе понимания феномена интертекстуальности лежит концепция диалогизма М.М. Бахтина, а именно его идея несобственно-прямой речи. Несобственно-прямая речь в трактовке М.М. Бахтина занимает промежуточное положение между прямой и косвенной речью. С одной стороны, она принадлежит автору, оформлена как косвенная речь, но в то же самое время содержит цитирование-вкрапление, явное или скрытое. В каком-то смысле каждый из нас действительно говорит словами из ранее созданных текстов (хотя далеко не всегда делает это намеренно), и поэтому процессы порождения и понимания дискурса невозможны без опоры на уже известные тексты и сопутствовавшие их возникновению дискурсивные ситуации.

Исследования М.М. Бахтина способствовали активному изучению феномена интертекстуальности во второй половине XX века в работах французских семиологов Р. Барта и Ю. Кристевой. Ю. Кристева считается первым автором, употребившим термин «интертекстуальность» (от лат. “intertexto” – «вплетать в ткань»). С его помощью она показала, что текст и, в частности, литературное произведение – это не результат творчества одного писателя, а трансформация, пусть и авторская, созданных ранее когда-то и кем-то текстов, которые могут служить явными или чаще скрытыми, завуалированными источниками (Kristeva 1980). Такая позиция поставила под сомнение традиционные представления об авторстве и заставила задуматься над творческим началом в языке.

Какова специфика авторства в политическом дискурсе? Думается, что собственно авторское начало в политическом дискурсе носит достаточно формальный характер. Это связано, в основном, с тем, что отправитель сообщения (например, президент страны) зачастую является не индивидуальным, а групповым участником коммуникации, поскольку подготовкой речей занимается целый коллектив помощников высокопоставленного политика. Проблема мимикрии и мифологизации образа личности в политическом общении чрезвычайно важна для понимания механизмов коммуникации в сфере политики, однако она предполагает специальное исследование этих вопросов. Мы же остановимся на изучении ещё одной причины минимизации авторского начала политической коммуникации, а именно на интертекстуализации значительной части политического общения.

Коммуникационный процесс устроен таким образом, что каждый последующий дискурсивный шаг опирается на предыдущий. Базовой интенцией президентского дискурса как разновидности политического общения является достижение власти, её сохранение или распределение (Баранов 1997; Водак 1997; Шейгал 2000), а поскольку в политике языковая коммуникация играет ключевую роль, то вопрос об укреплении авторитетности именно с помощью дискурсивных средств приобретает принципиальное значение. Интересно проследить, какой тип авторства является наиболее востребованным в этом виде дискурса, на кого ссылаются в своей риторике ведущие политики США, Германии и Австрии, то есть с помощью каких авторов эти лидеры укрепляют свой политический авторитет.

В американском президентском дискурсе следует отметить предшественников современных президентов – президентов из прошлого, ссылки на которых количественно доминируют в собранном нами корпусе примеров интертекстуальности. Самым ярким примером, который свидетельствует об этом, служит президентская клятва – предельно жёстко фиксированное риторическое произведение, повторяемое президентами со времён Дж. Вашингтона. Тем самым она способствует легитимному переходу власти от старого главы государства к новому и, следовательно, подчёркивает авторитетность последнего: на его стороне законность и опыт предшественников. Например, в 1989 году, в год 200-летия американской государственности президент Дж. Буш говорит следующее:

I have just repeated word for word the oath taken by George Washington 200 years ago, and the Bible on which I placed my hand is the Bible on which he placed his. It is right that the memory of Washington be with us today «Я только что слово в слово повторил клятву, произнесённую Джорджем Вашингтоном 200 лет тому назад. Библия, на которой я держал свою руку, – это та же самая Библия, на которой держал свою руку и он. Правильно, что память о Вашингтоне сегодня с нами»¹ (20 января 1989 г.).

С нашей точки зрения, данный пример доказывает обоснованность предположений не только об интертекстуальности, но и – шире – об интердискурсивности, интерсобытийности коммуникативного процесса (Кашкин 2004 : 60). Событие инаугурационного обращения воспроизводит не только текст, но и сюжет вступления президента в должность.

Б. Клинтон в своём первом инаугурационном обращении апеллирует к эпохе Т. Джефферсона, третьего президента США, активного составителя Конституции страны для того, чтобы оправдать свои реформы и укрепить собственный авторитет, сославшись на слова одного из отцов-основателей страны:

Thomas Jefferson would say to his nation that to preserve the very foundations of our nation, we would need dramatic change from time to time «Томас Джефферсон говорил своему народу, что ему потребуются серьёзные перемены в целях сохранения самих устоев американской нации» (20 января 1993 г.).

В целом можно сказать о том, что ссылки на других президентов составляют 82 % от общего числа примеров интертекстуальности в американском президентском дискурсе. Данный приём, очевидно, помогает президентам повысить авторитетность своего слова, а также обеспечить некую преемственность передачи власти в стране, поскольку такая внутрипрезидентская интертекстуальность, становясь доступной гражданам с помощью СМИ, создаёт общее дискурсивное пространство, которое разделяют президенты США, а вместе с ними и американский народ.

Существенное место в американском президентском дискурсе занимают также ссылки на выдающихся мыслителей, общественных деятелей, политиков, реформаторов. Прецедентным (то есть значимым в познавательном и эмоциональном отношениях и, следовательно, регулярно воспроизводимым) именем для данного дискурса является имя Мартина Лютера Кинга, а прецедентным текстом – его речь, построенная на анафоре “I have a dream”.

Анализ немецкой президентской риторики однозначно указывает на то, что интертекстуальность свойственна президентскому дискурсу и в данной лингвокультуре. На кого же в первую очередь ссылаются президенты Германии? Ссылки на других немецких президентов-предшественников в сравнении с американским президентским дискурсом занимают относительно небольшую долю от общего числа случаев интертекстуальности – 24 %. Например, ныне действующий президент Германии Х. Кёлер говорит следующее:

Ich muss klar aussprechen vor der Öffentlichkeit, was andere nicht sagen können, und das tue ich bei jeder Gelegenheit «Я обязан ясно высказывать своё мнение перед общественностью по тем вопросам, по которым другие не могут себе этого позволить, что я и делаю при каждой возможности» (25 января 2005 г.).

В действительности мысль о том, что президенту приходится открыто говорить о том, о чём другие не решаются, принадлежит Генриху Любке, который был избран на пост главы государства в 1959 году и с которым Х. Кёлера объединяет желание вести политику активного участия в решении всех общественных вопросов. Данный пример интертекстуальности обсуждался в немецкой прессе, в результате чего журналисты сошлись во мнении, что параллели между Г. Любке и Х. Кёлером существуют не только в плане проводимой политики, но и в плане используемого ими дискурса (Fietz, Prantl 2005 : www.cicero.de).

Особого интереса заслуживает также судьба высказывания немецкого президента Р. Херцога „Durch Deutschland muss ein Ruck gehen“ «Германия должна сделать рывок» (26 апреля 1997 г.). Эти слова, ссылаясь на их автора, цитирует в своей инаугурационной речи президент Х. Кёлер. В современном политическом дискурсе Германии они становятся воплощённым представлением о развитии немецкого общества; их интерпретируют различные журналисты и политики:

Bundespräsident Roman Herzog hat schon 1997 gesagt: „Durch Deutschland muss ein Ruck gehen“. Er hatte Recht. Aber was braucht man heute für einen Ruck? «Президент Германии Роман Херцог в 1997 году сказал: «Германия должна сделать рывок». Он был прав. Но что нужно сегодня для рывка?» (Х. Кёлер, 1 июля 2004 г.).

Любопытно, что президенты Германии ссылаются не только на слова президентов своей страны, но также и на слова президентов США, например, Дж. Кеннеди и Б. Клинтона. Р. Херцог в своей речи «Прорыв в XXI век» вспоминает слова президента США Дж. Кеннеди:

John F. Kennedy hat einmal gesagt: „Unsere Probleme sind von Menschen gemacht, darum können sie auch von Menschen gelöst werden «Джон Ф. Кеннеди однажды сказал: «Наши проблемы созданы людьми, поэтому они могут быть решены также людьми» (26 апреля 1997 г.).

В речи Х. Кёлера в Берлине на форуме «Экономика и общество» также содержится упоминание эпизода из биографии Дж. Кеннеди в юмористическом контексте. Посещая мыс Канаверал, президент США спросил рабочего, который подметал пол в зале: Was ist Ihr Job? «В чём заключается Ваша работа?», на что рабочий ответил: Einen Menschen auf den Mond zu bringen, Mr. President «Доставлять человека на Луну» (15 марта 2005 г.). Этот пример, по мнению Х. Кёлера, показывает, каким должно быть единство самых разных, но работающих на одну цель, людей в одном государстве.

32 % случаев интертекстуализации высказываний в немецком президентском дискурсе приходятся на политических деятелей различных уровней, которые не являются президентами. Например, И. Рау в „Berliner Rede-2003“ ссылается на слова немецкого министра иностранных дел Карла-Фридриха фон Вайцзекера:

Außenpolitik wird immer mehr zur Weltinnenpolitik, wie das Carl-Friedrich von Weizsäcker schon vor mehr als zwanzig Jahren gesagt hat «Как сказал уже более 20 лет назад Карл-Фридрих фон Вайцзекер, внешняя политика всё больше становится всемирной внутренней политикой» (19 мая 2003 г.).

Наконец, 44 % случаев интертекстуализации составляют ссылки на выдающихся общественных деятелей, философов, учёных, писателей. Имена и суждения людей, получивших общественное признание, необходимы политикам для повышения своего дискурсивного статуса. В частности, И. Рау цитирует девиз немецкого философа Эрнста Блоха:

„Denken heißt überschreiten“ – das war das Motto von Ernst Bloch, dem großen deutschen Philosophen der Hoffnung «Мыслить – значит перешагивать границы». Таким был девиз Эрнста Блоха, великого немецкого философа надежды».

Далее президент развивает данную идею о силе человеческого разума следующим образом:

Ja: denken – forschen, wissen, entdecken – das heisst überschreiten «Да: мыслить – это значит исследовать, познавать, делать открытия – вот что значит перешагивать границы» (18 мая 2001 г.).

Давая оценку процессам глобализации, И. Рау ссылается также на слова индийского учёного Амартии Сена:

Der Nobelpreisträger für Wirtschaftswissenschaften des Jahres 1998, Amartya Sen, hat gesagt: „Obwohl ich für die Globalisierung bin, danke ich Gott für die Antiglobalisierungsbewegung“. Er hat rech «Лауреат Нобелевской премии в области экономики 1998 года Амартия Сен сказал: «Хотя я сторонник глобализации, я благодарю Бога за то, что есть движение против глобализации». Он прав. (13 мая 2002 г.).

Президент Х. Кёлер, размышляя о последствиях научно-технического прогресса, вспоминает произведение Софокла «Антигона», в котором почти 2500 лет назад удивление по поводу достижений и изобретений человека было сформулировано следующим образом:

In seinem Schauspiel „Antigone“ hat Sophokles festgestellt: „Ungeheuer ist viel, nichts aber ist ungeheurer als der Mensch“ «Есть много ужасного, но нет ничего чудовищнее человека» (15 июля 2005 г.).

С помощью данного приёма интертекстуальности (ссылки на произведение литературы) Х. Кёлер иллюстрирует мысль о том, что некоторые достижения человека и сегодня заставляют нас содрогаться так, как когда-то Софокла.

Президентскому дискурсу Австрии также свойственна интертекстуальность. Согласно принципу авторства исходного / цитируемого текста нами были проанализированы случаи интертекстуальности в австрийском президентском дискурсе, что позволило сделать следующие выводы: 8 % примеров интертекстуальности составляют реминисценции сюжетов из Библии, 15 % – ссылки на других президентов, 35 % – на политиков, не являющихся президентами, 42 % – на деятелей науки, литературы и искусства.

Как известно, Библия представляет собой источник многих мудрых мыслей, изречений и поучительных историй, поэтому интертекстуальный потенциал и, следовательно, степень авторитетности текстов Библии весьма высоки. Например, президент Австрии Х. Фишер указывает на то, что научное объяснение способно снять иррациональные страхи и апокалиптические представления:

Wir brauchen Aufklärung im besten Sinn des Wortes. Aufklärung richtet sich gegen irrationale Ängste und apokalyptische Vorstellungen (14 января 2005 г.).

Президент Т. Клестиль, говоря о судьбе народа Израиля, обращается к образам Давида и Голиафа. С их помощью он высказывает надежду на то, что Давид как можно быстрее вновь возьмётся за арфу, то есть вернётся к мирной жизни:

Wir beten darum, dass David möglichst rasch die Schleuder aus der Hand legen und wieder zur Harfe greifen kann (27 августа 1994 г.).

Современные президенты Австрии не забывают о своих предшественниках, в том числе о тех президентах, благодаря которым институт президентства доказал свою жизнеспособность. Об этом говорят регулярно проводимые мероприятия, которые посвящаются памяти президентов, например, вручение премии имени президента Австрии Теодора Кёрнера. Кроме этого, Х. Фишер начинает своё первое новогоднее обращение в качестве президента страны с тёплых слов в адрес Т. Клестиля, который скоропостижно скончался незадолго до окончания срока своих полномочий:

Ich möchte auch nicht in das Neue Jahr gehen, ohne an dieser Stelle meines verstorbenen Amtsvorgängers Dr. Thomas Klestil dankbar zu gedenken, der zwei Tage vor der Amtsübergabe so plötzlich und unerwartet verstorben ist (1 января 2005 г.).

Наиболее значительную часть нашего корпуса примеров явления интертекстуальности в австрийском президентском дискурсе образуют ссылки на деятелей науки, литературы и искусства. Так, президент Х. Фишер в своей речи в Линце цитирует слова известного философа Карла Поппера:

Der große Karl Popper hat gemeint, der Pessimismus sei eine größere Gefahr für die Menschheit, als die Atombombe «Великий Карл Поппер считал, что пессимизм представляет более серьёзную угрозу для человечества, чем атомная бомба» (12 сентября 2004 г.).

Кроме этого, Х. Фишер повторяет слова философа Сенеки:

Es gibt einen sehr erhellenden Satz von Seneca, der lautet: „Dic aliquid contra, ut duo simus! / Widersprich, damit wir zwei sind! «Есть мудрое высказывание Сенеки, которое звучит так: «Возражай, чтобы нас было двое» (9 марта 2005 г.).

По мнению президента, эти слова можно рассматривать в качестве основы идеологии открытого общества.

5. Заключение

Таким образом, авторитетность как коммуникативная категория реализуется в президентском дискурсе таких стран, как США, Германия, Австрия. Мы рассмотрели такие способы повышения коммуникативного статуса фигуры президента и, следовательно, его авторитетности, как акцентирование собственных заслуг, критика оппонентов, интертекстуализация политического дискурса.

Продолжение »