Т.В.Абрамова

Теоретический аппарат изучения и описания речевого этикета

В статье рассматриваются диалогические подходы к описанию речевого этикета.

The article treats theoretical approaches to speech etiquette.

Речевой этикет как объект изучения требует внимания различных наук: прагмалингвистики, межкультурной или сопоставительной прагматики, социологии, психологии и смежных с ними дисциплин. Интерес к этим проблемам возник в середине XX века, когда в центре внимания лингвистов оказались социальные и личностные факторы языкового общения.

М.М.Бахтин рассматривал язык как «непрерывный творческий процесс созидания, осуществляемый индивидуальными речевыми актами; язык как продукт является как бы застывшей лавой языкового творчества, «абстрактно конструируемым лингвистикой в целях практического научения языку как готовому орудию» [Волошинов 1993: 53-54].

Для другой части ученых, язык является ‘неподвижной радугой’, непререкаемой нормой. Во-первых, язык рассматривается как «устойчивая неизменная система нормативно-тождественных языковых форм»; во-вторых, «законы языка суть специфические лингвистические законы связи между языковыми знаками внутри данной замкнутой языковой системы»; в-третьих, нет ничего общего между специфическими языковыми связями и идеологическими ценностями; и, в-четвертых, «индивидуальные акты говорения являются <…> лишь случайными преломлениями и вариациями или искажениями нормативно тождественных форм» [Там же 1993: 63].

В. фон Гумбольдт называл язык «созидающим процессом» [Гумбольдт 1984: 69], подчеркивая деятельностный аспект языка, а также его творческую природу, говоря, что «язык – одно из тех явлений, которые стимулируют человеческую духовную силу к постоянной деятельности» [Там же: 52]. Язык для него – это мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека. Его идея развертывания речевой способности объясняет возможности совершенствования языковой системы в сознании ее носителя и вообще с точки зрения развития человека говорящего. Для него был существенным вопрос об индивидуальном и социальном в речевой деятельности. Речевой деятельностью он считал «соединение индивидуальных восприятий с общей природой человека» [77]. В речевом акте это связано с двумя участниками общения, в распоряжении которых имеется код, т.е. упорядоченная система знаков и правил пользования ими. Код – это то, что их объединяет. И в речевом акте говорящий должен передать собеседнику ‘картину мира’ так, чтобы слушающий мог ее узнать. Иными словами, как констатировал Гумбольдт, «процесс речи нельзя сравнивать с простой передачей материала. Слушающий, так же, как и говорящий, должен воссоздать его посредством своей внутренней силы» [77]. По мнению У.Матураны, «информация не передается, как вещь, а воссоздается в схемах совместного действия в консенсуальной (=диалогической) сфере коммуникантов» [Maturana 1995а].

В процессе речевой деятельности в определенном этническом коллективе находят отражение многие исторически сформировавшиеся особенности этноса, что существенно для понимания соотношения в речевой деятельности всеобщего человеческого, индивидуального и национально-этнического.

Общепризнанной истиной является то, что речь, или говорение, есть употребление языка. Общее употребление языка состоит в том, чтобы перевести нашу мысленную речь в словесную, или связь наших мыслей – в связь слов, так как последние «есть, прежде всего, средство понимать говорящего, апперципировать содержание его мысли» [Потебня 1993: 93]. Польза от этого двоякая. Первая – это регистрация хода мыслей. Второе – в том, что многие люди, пользующиеся одними и теми же словами, обозначают (при помощи их связи и порядка) друг другу свои понятия или мысли о каждой вещи, а также свои желания, опасения или другие чувства. В силу их применения они и называются знаками. Общаясь, мы приобретаем знания об окружающем нас мире, можем поделиться этими знаниями с другими членами нашего сообщества, можем выразить наши чувства, эмоции и желания.

Только в процессе общения люди реализуют по возможности полно межличностный и межгрупповой контакт, в котором происходит обмен деятельностью, информацией, опытом, и результатами деятельности. У человека в данном процессе складываются деятельностные стереотипы, что рассматривается нами как миф. У человека формируется стратегия речевого поведения, основанная на знаниях о мире и общении в нем с себе подобными. Он следует тем мифам, которые существуют в его обществе. Стереотипы находят отражение, например, в речевом этикете и при написании писем. Речевой компонент считается важнейшей составной частью процесса общения. Человек, мысль, слово и дело – это составляющие единого процесса речевого общения, которые необходимо изучать комплексно. Необходимо, как отмечает Р.А.Будагов, «еще более приблизить язык к человеку, установить органическую связь между языком и всем сложным и многоаспектным ‘поведением’ человека в обществе» [Будагов 2000: 111].

Теоретической основой исследований в прагматике стала теория речевых актов, которая была создана Дж.Серлем, Дж.Остином и рядом других зарубежных исследователей. Минимальной реализацией речевого общения является речевой акт, который понимается как целенаправленное речевое действие, совершаемое в соответствии с принципами и правилами речевого поведения, существующими в данном обществе [Лингвистический энциклопедический словарь 1990: 412].

Важнейшими чертами речевого акта являются намеренность (интенциональность), целеустремленность, конвенциональность.

Совокупность речевых актов составляет речевую деятельность. В процессе речевого акта осуществляется передача речевого сообщения от одного или нескольких участников общения другому или другим участникам общения. В этом состоит коммуникативная природа речевого акта, сущность которого в передаче информации, во взаимообмене ею. Однако, по мнению У.Матураны «обмен информацией» – всего лишь неудачная метафора, на самом деле ‘обмена’ и ‘передачи’ не происходит» [Maturana, 1995б]. Как указывалось ранее, происходит только лишь воспроизведение деятельности в схемах совместного действия в консенсуальной сфере коммуникантов.

Речевой акт определяется обычно как высказывание (речедействие) или совокупность высказываний, совершаемых одним говорящим с учетом другого. Высказывание индивидуально по своей природе, оно не повторяется, но происходит каждый раз как бы заново. М.М.Бахтин отмечает, что «всякое высказывание <...> на что-то отвечает и установлено на какой-то ответ. Оно лишь звено в единой цепи речевых выступлений» [Волошинов 1993: 79]. По его мнению «речевой акт или, точнее, его продукт – высказывание, не может быть признано индивидуальным явлением в точном смысле этого слова. Высказывание – социально» [Там же: 90].

Коммуникативная природа речевого акта предполагает его двусторонний характер. Участие в акте общения минимально двух участников, даже если один из них воображаемый или бессловесный, предполагает скорее диалогическую структуру общения, чем монологическую. Диалог, по словам М.Бубера, «не ограничивается общением людей друг с другом, он есть отношение людей друг к другу, выражающееся в их общении» [Бубер 1995: 99]. Общение строится между двумя и/или более социально организованными людьми. Основной реальностью языка М.М.Бахтин считает речевое взаимодействие, одной из форм которого является диалог [Волошинов 1993: 104]. «Всякое высказывание является моментом непрерывного речевого общения» [Там же: 105]. При высказывании говорящий не только материализует мысль в виде колебаний воздуха или покрытия бумаги буквами, но и совершает другие акты: информирует, предупреждает, просит, убеждает, то есть совершает иллокутивные акты [Остин 1986: 92]. По словам П.Ф.Стросона, говорящий при произнесении высказывания «намеревается не только вызвать первичную реакцию r через посредство узнавания со стороны слушающего намерения высказать эту реакцию, но также намеревается оказать последующее воздействие через посредство этой первичной реакции r» [Стросон 1986: 143]. Далее автор отмечает, что «в процессе говорения, частью того, что я (говорящий – Т.А.) делаю, является попытка определенным образом воздействовать на вашу (слушающего – Т.А.) позицию или поведение» [Стросон 1986: 143]. То есть происходит «соприкосновение высказывания с внесловесной и со словесной средой» [Волошинов 1993: 106].

Понимание коммуникативного акта обеспечивается не только знанием языка, но и требует подключения определенной системы обращения с языком, т.е. представлений о том, в каких случаях то или иное высказывание будет означать просьбу, приказ и т.д., а в каких – нет. Участники коммуникативного акта должны обладать набором свободно конвертируемых речевых ‘формул’. Данные конвенции можно интерпретировать как мифологизированные стереотипы в рамках определенной коммуникативной культуры, которые были бы пригодны для использования в различных ситуациях общения. Говорящие должны знать те системы знаков и правил, с помощью которых они могли бы кодировать и декодировать информацию. Важность общности кода для того, кто передает информацию, и для того, кто этой информацией пользуется очевидна: коммуниканты должны знать так называемые правила ‘упаковки’ и ‘распаковки’ информации в разного типа коммуникативных актах для того, чтобы не чувствовать себя беспомощными в самых обычных ситуациях речевого общения (понятия ‘упаковка’/‘распаковка’ – всего лишь метафоры, мифологемы, овеществляющие информацию, что свойственно не только лингвистическому познанию). Адресат должен приспособить предоставляемые в его распоряжение слова к миру.

Дж.Серль отмечал, что некоторые высказывания нацелены на то, «чтобы слова... соответствовали миру», другие высказывания «связаны с целью так, чтобы мир соответствовал словам» [Серль 1986б: 172]. При коммуникативном акте адресант осуществляет и приспособление мира к словам и приспособление слов к миру. Адресант ‘именует’ вещи, в то время как адресат ‘овеществляет’ имена. Однако, часто (может быть и всегда) бывает наоборот. Ведь в первую очередь адресант передает информацию, воспринимая при этом предметы и ‘овеществляя’ их таким образом, как он их воспринимает. Затем, адресат, при приеме данной информации, их ‘именует’ и ‘овеществляет’.

По мнению И.П.Сусова, знаки опосредуют коммуникацию между участниками общения. У каждого участника общения существует свое знание мира, свой жизненный опыт. Однако участники общения пользуются общим, социальным знанием. При наличии одной и той же жизненной ситуации, они оценивают и воспринимают ее по-разному. Все эти различия происходят, по мнению И.П.Сусова, из-за расхождений в восприятии одних и тех же знаков [Сусов 1990: 130].

Серль отмечает, что такие состояния как вера, желание и т.д. являются интенциональными состояниями. Человек обладает способностью к коллективной интенциональности, разделяя данные состояния [Searle 1998: 23-24]. Коллективная интенциональность является решающим элементом в создании общественных явлений, благодаря коллективному соглашению или принятию. «Все общественные явления <...> содержат в себе символьные элементы, <...> которые что-нибудь означают, выражают или символизируют вне себя». Данное высказывание равносильно высказыванию Серля о том, что «язык является составной частью общественных явлений» [60-61], общественные явления могут существовать, только если они представлены как существующие, и если они требуют лингвистических элементов для своего существования. Мысль же является зависимой от языка потому, что соответствующее общественное явление является зависимым от языка.

Процесс формирования и формулирования мысли в момент произнесения высказывания можно назвать говорением, которое рассматривается как форма правилосообразного речевого поведения человека в том или ином сообществе. Кроме говорения, или устной формы общения, существует и общение письменное, которое подчиняется неким правилам ведения эпистолярной деятельности. Как в устном, так и письменном общении, многими исследователями выделяются различия в совершении некоторых речевых актов, таких как прошение, приветствие, извинение. Человек в своем поведении может следовать некоему правилу, не сознавая этого. «В совершении и в восприятии иллокутивного акта имеются и интенциональные (связанные с намерениями) и конвенциональные (связанные с правилами языка) аспекты» [Блинов 1996: 30].

Говоря о правилах употребления выражений, Серль выделяет регулятивные и конститутивные правила. Первые – «регулируют деятельность, существовавшую до них (пользователей – Т.А.), существование которой логически независимо от существования правил» [Серль 1986в: 154]. По его словам, регулятивное правило является моделью правила для большинства философов. Конститутивные же правила создают и регулируют логически зависимую от этих правил деятельность.

Регулятивные правила, в частности правила речевого этикета, влияют на совершение иллокутивного и локутивного актов, так как цель правил речевого этикета предопределена необходимостью создать желательную, преимущественно благоприятную, вежливую ‘атмосферу’ общения.

Пытаясь получить обоснованную классификацию иллокутивных актов, Серль выделяет факторы, или как он их называет ‘измерения’, в которых варьируются иллокутивные акты, исходя из «разграничения иллокутивной силы высказывания и его пропозиционального содержания» [Серль 1986б: 171].

Как отмечается в работах Серля, «в области иллокутивных косвенных актов наиболее плодотворно изучение побудительных высказываний» [Серль 1986а: 201]. Отмечая при этом, что неуместно высказывать прямые повелительные предложения, в силу «принятых требований вежливости в речевом общении» [Там же: 201]. Для осуществления таких косвенных иллокутивных актов, как просьба, вежливость рассматривается в качестве основы для их выполнения.

Одно из условий полноценного общения – вежливое, доброжелательное отношение к партнеру в различных ситуациях речевого общения.

Вежливость, по мнению Н.И.Формановской, – это отведение собеседнику той социальной роли, которая соответствует его социальным признакам или в некоторых ситуациях – даже ее завышение [Формановская 1989а: 50]. Вежливость отождествляют с речевым этикетом, под которым понимается совокупность правил, регулирующих общение. Почти во всех выделенных ею ситуациях общения, речевой этикет проявляется в функции вежливости.

Вежливость имеет различные оттенки значений: корректность – подчеркнутая официальность; учтивость – почтительная вежливость; любезность – стремление быть приятным и полезным другому и др.

С.В.Неверов сравнивает категорию вежливости в общении с барометром близости участников речевого общения. «Оно как расстояние между движущимися в одном ряду автомашинами. Если оно слишком велико, необходимо повысить скорость (говорить проще), а если слишком сократилось – нужен тормоз. Главное – избежать столкновения» [Неверов 1988: 96]. При этом, автор отмечает, что «категория вежливости, всецело устремленная к собеседнику, <…> есть необходимое средство выражения достоинства говорящего» [Там же: 96].

Согласно И.П.Сусову, любой акт коммуникации – это речевое действие ради воздействия говорящего на слушающего, ради взаимодействия говорящего и слушающего в процессе предметно-практической и теоретико-познавательной деятельности. Текст, по его мнению, – будь он по своей целеустановке собственно побудительным, вопросительным или повествовательным – имеет своей конечной целью обеспечить воздействие, т.е. побуждение в широком смысле. Речевое воздействие он считает основой теории речевых актов: «На понятии речевого воздействия и должна, собственно говоря, базироваться прагмалингвистика как лингвистическая теория речевых актов» [Сусов 1980: 8].

Однако же здесь следует сопоставить речевое воздействие с речевым взаимодействием. Последнее реализуется в социальной среде, которая окружает человека. Высказывание человека, по мнению М.М.Бахтина, является продуктом «социального взаимодействия, как ближайшего, определяемого ситуаций говорения, так и дальнейшего, определяемого всей совокупностью условий данного говорящего коллектива» [Волошинов 1995: 310].

Конечно же, коммуникативный процесс самым непосредственным образом связан с информационно-психологическим воздействием. Под информационно-психологическим воздействием понимается особая, специфическая форма социальной активности одного индивида (или группы), направленная на психику другого индивида или группы, которая в своей произвольной форме (т.е. при намеренном воздействии) исходит из определенного мотива и преследует цель изменения или укрепления взглядов, мнений, отношений, установок и других психологических явлений [Куликов 1982: 5-11].

Воздействуя на собеседника, мы более всего взаимодействуем с ним для достижения нужной нам цели, посредством нашего вежливого отношения к нему и посредством выбора той или иной коммуникативной стратегии. Например, выражая просьбу при разговоре, мы стараемся оказать на собеседника речевое воздействие, т.е. вербально и/или невербально стараемся побудить его к совершению некоторого практического действия. Исходной интенцией любого предложения является оказание воздействия на слушающего, с учетом вежливого к нему отношения.

Главная проблема, связанная с кодом как компонентом коммуникативного акта, есть проблема определения значения высказывания применительно к данной, конкретной речевой ситуации, под которой понимается «сложный комплекс внешних условий общения и внутренних реакций общающихся, находящих выражение в каком-либо высказывании (тексте)» [Формановская 1989: 37]. «Иногда говорящий произносит предложение, имея в виду непосредственно то, что он говорит, и одновременно имея в виду другую иллокуцию с другим пропозициональным содержанием» [Серль 1986а: 195]. Серль в вопросе о том, каким же образом говорящий может с помощью некоторого высказывания выражать не только то, что оно непосредственно означает, но также и нечто другое, выделяет проблему косвенных речевых актов. По его мнению, в данных актах говорящий передает слушающему большее содержание, чем то, которое он реально сообщает, и он делает это, опираясь на общие фоновые знания, как языковые, так и неязыковые, а также на общие способности разумного рассуждения, подразумеваемые им у слушающего. «… научный аппарат, необходимый для объяснения косвенного аспекта в косвенных речевых актах, включает теорию речевых актов, некоторые общие принципы кооперативного речевого общения и общие фоновые знания говорящего и слушающего, а также способность слушающего к выводу умозаключений» [Серль 1986а: 197].

В осознании функции речевых актов, происходит «понимание речевых ситуаций коммуникантами, включающее в себя выявление цели высказывания, способов ее достижения, уровня интенсивности в обозначении этой цели, характера пресуппозиций, учета личного фактора и т.д. Пропозициональное содержание задает высказыванию лишь некоторое направление, определяя фактически, в какую сторону может и/или не может двигаться соответствующая речевая ситуация. Остальное достраивают параметры конкретного коммуникативного акта, в соответствии с которыми выбирается нужная коммуникативная стратегия» [Клюев 1998: 208-209]. Е.В.Клюев отмечает, что «коммуниканты пользуются косвенными речевыми стратегиями ничуть не реже, чем ‘прямыми’, т.е. случаи подмены одного речевого акта другим относятся к разряду широко распространенных» [Там же: 212]. Причину такого использования косвенных речевых актов автор видит отчасти в

1) ‘этикетном балласте’, сегодня обременяющем язык более, чем когда-либо в прошлом;

2) интернациональной стереотипизации речевого опыта, связывая это с исследованиями в области искусственного интеллекта и созданием интерфейсов;

3) сложности периода, переживаемого языком в наши дни [Там же: 212], проявляющейся в тенденции его ‘рафинирования’. Е.В.Клюев, называя этот период – периодом ‘переразвития’ языка, отмечает, что «язык, как кажется, все дальше уходит от прямых форм выражения <…> совершенствуя систему условных ‘сигналов’, непосредственно не связанных со значением составляющих его единиц» [Там же: 212-213].

Литература

1. Блинов А. Общение. Звуки. Смысл: Об одной проблеме аналитической философии языка. М.: РФО, 1996.

2. Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1995.

3. Будагов Р.А. Язык и речь в кругозоре человека. М.: Добросвет-2000, 2000.

4. Волошинов В.Н. (Бахтин М.М.) Марксизм и философия языка: Основные проблемы социологического метода в науке о языке. М.: Лабиринт, 1993.

5. Волошинов В.Н. Философия и социология гуманитарных наук. СПб.: Аста-пресс, 1995.

6. Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984.

7. Клюев Е.В. Речевая коммуникация. М.: ПРИОР, 1998.

8. Куликов В.Н. Психологическое воздействие: методологические принципы исследования // Теоретические и прикладные исследования психологического воздействия. Иваново, 1982.

9. Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990.

10. Неверов С.В. Позиция слушающего и говорящего в речевой деятельности японцев // Этнопсихолингвистика. М., 1988 С. 91-98.

11. Остин Дж.Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория речевых актов. М., Прогресс, 1986.

12. Потебня А.А. Мысль и язык. К.: СИНТО, 1993.

13. Сёрль Дж.Р. Косвенные речевые акты (а). Классификация иллокутивных актов (б). Что такое речевой акт? (в) // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986

14. Стросон П.Ф. Намерение и конвенция в речевых актах // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986.

15. Сусов И.П. Семантика и прагматика предложения. Калинин, 1980.

16. Сусов И.П. Семиотика и лингвистическая прагматика // Язык, личность и дискурс. Тверь, 1990.

17. Формановская Н.И. Речевой этикет и культура общения. М.: Высшая школа, 1989.

18. Maturana H. The Nature of Time. 1995 (а). http://www.inteco.cl/biology

19. Maturana H. Metadesign. 1995 (б). http://www.inteco.cl/biology

20. Searle J.R. The Construction of Social Reality. L.: 1998.

© Т.В.Абрамова, 2002

Теоретическая и прикладная лингвистика. Выпуск 3. Аспекты метакоммуникативной деятельности. Воронеж, 2002. С.148-159.

Абрамова, Татьяна Валентиновна: Губкинский филиал Белгородского института инжиниринга, менеджмента, международной аттестации, права, преподаватель