С.А.Сухих, Е.Ф.Хандамова

Структура имплицитной коммуникации

Авторы рассматривают имплицитную коммуникацию как диалогизированный внутриличностный процесс.

The authors present implicit communication as a dialogical intro-personal process.

Проблема организации коммуникативных процессов оказывается снова актуальной в силу происходящих изменений в цивилизованном сообществе. Глобализация и информатизация как черты XXI века стимулируют науку более основательно исследовать многомерный феномен – коммуникацию.

Традиционно сложилось представление, что коммуникация – это обмен информацией, она составляет часть общения, что характерно для отечественной традиции [Парыгин 1999: 351], тогда как западная наука более акцентировала поведенческий и ценностный аспекты коммуникации [Вацлавик 2000: 49]. При этом коммуникативные процессы свойственны всем уровням организации живого: биохимическому – психофизиологическому – психодинамическому – социально-психологическому [Мерлин 1996].

Однако неудовлетворительность объяснения коммуникации как чисто информационного процесса становилась все более выраженной. М.С.Каган обратил внимание на тот факт, что общение – это процесс выработки новой информации для общающихся людей и рождения общности [1974]. При этом исследователи отмечают факт колоссальной потери информации. Так, В.М.Снетков отмечает, что потери информации могут составлять при стрессовых состояниях до 80% [2000]. Б.Д.Парыгин также указал на коммуникацию как многогранный и многокачественный процесс духовно-психологической связи [1999]. При этом эта многогранность представлена тремя возможными трактовками: коммуникация как глубинная психологическая связь, как энерго-информационное поле и как душевное взаимопроникновение в процесс межличностного общения [1999: 355-358]. Появление представлений о том, что внешние речевые сигналы это лишь способ перенастройки самой когнитивно-информационной системы реципиента, а не получение в чистом виде информации от адресанта [Матурана 1996], стало свидетельством о возможностях прочтения феномена коммуникации в рамках новой нелинейной научной парадигмы – синергетики. Традиционные представления о коммуникации представляют собой некоторый теоретический конструкт рациональной сферы, где отсутствует биофизическая реальность описываемого явления.

В рамках научной парадигмы целостности категория коммуникации может получить расширенное прочтение. Исходя из представлений кибернетики о структуре сложных систем, любую систему можно представить в виде взаимодействия трех иерархических уровней: 1) уровня аппаратной реализации (вещества), понимаемой как материальная структура – носитель энергии и информации, т.е. это уровень явления; 2) уровень энергии или закона, носителем которого выступает поле, где преобразуется энергия в вещество и обратно; 3) уровня проявления идеи, носителем которого выступает нематериальная информация как свойство, отражение других уровней на идеальном плане идей (подробнее о соотношении уровней, принципах и свойствах, см. [Донцов 1994: 42-55]). Живая система включает субатомный, атомный и молекулярный уровни, которые образуют подсистемы по закону аналогий, и связаны управляемостью сверху вниз. Коммуникацию в рамках энергоинформационного подхода можно понимать как обмен по вертикали и горизонтали для поддержания равновесия в системе, т.е. сохранения самоорганизующихся систем. Поэтому можно построить типологию коммуникации на основе разграничения уровней организации:

• социальный уровень – межличностная коммуникация, межгрупповая, межэтническая;

• психологический уровень – внутриличностная коммуникация, когда обмен информацией, а также энергией и информацией происходит между сферой сознательного и бессознательного;

• психический уровень – полевая коммуникация.

Основная функция коммуникации – способствовать сохранению целостности человека как организма, индивида, личности, субъекта, социума, духосферы. Общий ход развития космоса от целостности (бессознательности) к дифференцированности (осознанности) соответствует основной функции сознания – негэнтропийной и центростремительной направленности. Однако переход от целостности к дифференцированности, и снова к целостности – это не механический круг, а качественная спираль, опирающаяся на духовность человека как основу этой новой целостности. Ведь не случайно Элвин Тоффлер в своей третьей эволюционной волне увидел возникновение новой психосферы. [1999]. Итак, можно выделить три сферы, где коммуникация протекает скрыто:

• коммуникация как энергоинформационный обмен;

• коммуникация как бессознательное проецирование;

• коммуникация как внутриличностный процесс.

В рамках новой научной парадигмы психологические категории получают совершенно иное прочтение. Квантово-релятивисткая модель утверждает процесс «порядка через флуктацию» [Bohm 1986], где мир представляет собой голограмму, паттерн, или имплицитный порядок. А тогда категория материи трактуется как стоячая волна по отношению к физическому телу человека, сознание же его характеризуется поле-волновыми качествами/неразрывностью и нелокальностью (подробнее, см. [Капра 1994]). Таким образом, человек выступает той противоречивой сущностью, определяемой как материальное/дискретное и полевое/континуальное. Коммуникация описывалась преимущественно в рамках ‘дискретного’, т.е. как речевая форма взаимодействия. А основным механизмом энергоинформационного обмена выступает психическое заражение [Парыгин 1999: 356], которое, в свою очередь, не получило развернутой интерпретации.

Опираясь на новые модели в физике, А.П.Дубров и В.Н.Пушкин сформулировали принцип взаимодействия систем на тонком энергетическом уровне – резонансно-полевой тип взаимодействия [1990: 208]. Этот тип взаимодействия и составляет основу континуального типа сознания, доминирующего на начальном этапе становления человечества. Иногда его описывают как действие ‘субдоминантного полушария’ [Манин 1987]. Однако наиболее адекватное прочтение резонансно-полевого типа взаимодействия было сделано в интегративной психологии [Kortweg 1991] и вибрационной модели медицины [Гербер 1997]. Хотя теоретическая и практическая ценность была установлена в вечной философии на протяжении сознательной жизни человечества, но научный контекст понимания данных феноменов дала квантово-релятивистская модель физики только в XX веке.

Суть процесса заключается во взаимодействии семи энергетических центров (чакр) коммуникантов, которые имеют разную степень открытости и активности, что обусловливает, соответственно, и разную степень излучения. Частота колебаний, излучаемых корой головного мозга, колеблется в диапазоне от 0 до 100 Гц. Причем наиболее информативная часть – в диапазоне от 0 до 30 Гц. Излучения от чакр наблюдаются в диапазоне от 100 до 1600 Гц (подробнее см. [Гербер 1997: 157]). Основная функция чакр состоит в трансформации энергии, поступающей из внешней среды во внутреннюю.

Испускаемая и принимаемая энергия зависит от уровня открытости энергетических центров, которые позволяют построить типологию коммуникантов. Критерий открытости чакр позволяет строить типологию характеров (подробнее см. [Kortweg 1991]), а также типологию личности. Такая таксономия необходима для объяснения проблемы понимания людей разных типов. Ведь неслучайно Чапек в 30-е годы обнаружил феномен синхронизации сердечных ритмов у людей, хорошо понимающих друг друга. Однако аргументированной интерпретации сделано не было. Cовременное состояние знания позволяет найти объяснение данного феномена.

Проблема понимания в рамках нарастающего потока информации и провозглашения ее основой гуманистического подхода становится одной из наиболее актуальных. Интегративная парадигма позволяет более глубоко проникнуть в механизмы коммуникации. При этом акцент делается на типологии коммуникантов, исходя из допущения, что одинаковые психотипы скорее поймут друг друга. Данная идея доминирует в концепции типоведения и в ее отечественной версии – соционике [Крегер, Тьюсон 1995; Филатова 1994] Однако данная гипотеза нуждается в экспериментальной проверке на репрезентативной выборке.

Для более глубокого проникновения в суть проблемы понимания можно использовать, как выше упоминалось, энергоинформационный подход. Одним из его положений может являться представление о том, что понимание обусловлено имплицитной настройкой энергетических контуров или степенью соответствия открытости энергетических центров (чакр) общающихся людей. Если такое соответствие наблюдается, то понимание охватывает не только то, что сообщается, то есть, пропозициональную составляющую высказывания, но и интенциональную, т.е. ‘для чего’ или ‘зачем’. Таким образом, энергетический резонанс создает условие для более эффективного информационного обмена, который, в свою очередь, определяется соответствием уровня открытости чакр коммуникантов (о параметрах энергетических центров – чакр подробнее см. [Kortweg 1991]). Существует три состояния открытости центров по отношению друг к другу: гармоничны, чрезмерно открыты и закрыты.

Обобщенный вид взаимодействия чакр в человеке может быть представлен в виде типологии личностей, относительная одинаковость которых, позволяет постулировать наименьшую потерю информации в общении. Наибольшая активность копчиковой, крестцовой, солнечного сплетения и грудного центра охватывает 50% человечества, то есть, по представлениям Р.Уилсона, это экзистенциальный уровень эволюции сознания, утверждающий идею биологической ценность жизни, когда язык используется в качестве инструмента в социальном взаимодействии. Активность горловой чакры касается 30% населения Земли, у которых ярко выражен рефлексивный слой сознания, предполагающий ценность утверждения истины, а язык используется как инструмент познания и рефлексии (подробнее см. [Уилсон 1998; Сухих 2001]).

Итак, уровень понимания определяется близостью типов личности с точки зрения открытости и активности соответствующих чакр. Места расположения этих центров можно представить сверху вниз: сверхсознательное (космическое Я) – энергетический центр сахасрара, уровень знания или (духовного Я) – шишковидная железа – аджна, уровень сверхвосприятия или (психического Я) – аджна-вишудха. Уровень чувственного восприятия представлен центром – анахатой, манипура же определяет уровень удовольствия от наслаждения пищей, общением, социальным бытием (висцеротонический эндоморф, в классификации У.Шелдона), где преобладает действие трофотропной системы. Уровень удовольствия от физической силы (соматотонический мезаморф, по Шелдону) есть выражение жизненной воли, чистой энергии, где преобладает эрготропная система; он представлен муладхарой. Данные теоретические построения дают лишь обобщенное представление. В эмпирической сфере точка сборки сознания, т.е. личного «Я» представляет собой подвижный центр, нахождение которого в одном из центров световода между нижним и верхним кристаллом, зависит от различных факторов: космических ритмов, возрастной ступени, психоэмоциональных состояний. Процедуры измерения открытости центров проводятся с помощью мaятникa-кoнyca [Kortweg 1991], энергетического сенсора [Штангл 1998] и магнитно-резонансного построителя изображения [Гербер 1997].

Выдвигаемые гипотезы нуждаются в проверке в рамках интегративной психологии, когда биофизические данные получают психологическое прочтение, психологические конструкты проверяются на биофизической реальности. Однако тот факт, что коммуникация не сводится только к внешним обменам сигналов, а понимание другого не приравнивается к пониманию его дискурса, так как, по мнению ван Дейка, человек всегда делает больше, чем он думает, что он делает, когда порождает дискурсы. Имплицитная структура коммуникации сводится к унисону, к взаимной настроенности или к диссонансу, или к отсутствию такового. Чем более высок уровень эволюции сознания коммуниканта, тем более он способен производить подстройку к другому, то есть, к более глубокому пониманию другого.

Вторая сфера скрытой коммуникации касается механизмов взаимодействия сознательного и бессознательного, особенно в массовой коммуникации. «Специфика массового, общественного, группового сознания, в том числе, заключается в проявлении наиболее глубоких, древних и общих для всех качеств <...> близость общественного и мифологического сознания с бессознательным» [Улыбина 2001: 13-15]. Особенностью языка бессознательного выступают:

• невозможность разделять содержание и средства выражения содержания;

• низкий уровень обобщения, невозможность использовать и выражать абстрактные понятия;

• отсутствие линейного времени, наличие циклического времени;

• отсутствие отрицаний и терпимость к алогизмам.

Для разработки аппарата описания явлений бессознательного можно использовать схему Е.В. Улыбиной [2001: 108], но преобразованную и расширенную нами в целях более целостного моделирования ситуации соотношений уровней сознания, форм репрезентации и особенностей образа мира:

Проявление обыденного сознания в коммуникации связано с действием механизма проекций, описанного З.Фрейдом. Человек сопротивляется собственной тени, тем аспектам, которые ему не нравятся, и потому проецирует их. Как отмечал Кен Уилбер, «мы ненавидим то, чем боимся стать в глубине души и боимся признать» [1998]. Поэтому внешняя информация в коммуникации должна расшифровываться, то есть, имплицитная информация исходной теневой формы может быть обнаружена путем перевода внешних симптомов в исходную формулу. К примеру, человек испытывает давление и говорит я должен и обязан, то в глубинной формуле содержится: я хочу и желаю. Соответственно –

• отверженность (никто меня не любит): я бы и дня с ними не ужился!

• Вина (вы заставляете меня чувствовать себя виноватым): Я возмущен вашими требованиями;

• застенчивость (все смотрят на меня): Я больше заинтересован в людях, чем предполагалось [Уилбер 1998: 110].

Вероятно, такое расхождение между информацией, между ‘маской’ и ‘тенью’, то есть, сознательным и бессознательным является причиной потери психической энергии, на что в свое время указывал В. фон Гумбольдт. На этом основании К.Хорни и Э.Фромм отмечали общую цену за материальную культуру и благополучие – в виде невротизации, – которую приходится платить человечеству. Вся гуманистически ориентированная психотерапия направлена на расширение целостности в виде ‘самоактуализации’, ‘автономности’ (Фромм, Рисман), ‘смысла жизни’ (Мэй), выход на уровень ‘кентавра’, как объединения разума, тела, эмоций (Уилбер).

Действие содержания бессознательного находит выражение в трансляции мифологем, составляющих скрытый план коммуникации, но обеспечивающих преемственность между поколениями. Массовая коммуникация опирается на ‘архетипическое’, представляющее собой трансперсональные доминанты, которые предшествовали структурам психики (подробнее, см. [Нойман 1998: 14]. Значительная часть мифологии, как бессознательное, обеспечивает развитие сознания человека. Имплицитность коммуникации в данном случае касается активации через образы в СМИ той информации, которая сокрыта в глубинах подсознательного. Миф как символическое и традиция как акциональное определяют развитие сознания человека. При этом важную роль играют ‘неправильные тексты’ (об их роли в становлении субъектности, см. [Улыбина 2001]).

Мифологемы создают представления о ‘правильности’ развития человечества, они же создают и условия для человеческого понимания через архаические смысловые связи. Одним из важных качеств мифа является трансформируемость в теории, лозунги, программы, рекламные объявления, смыслы и ценности жизни.

Так, Гуггенбюль-Крейг [1997] насчитывает с десяток современных мифов. В основе классической науки лежит миф о Прометее, реализующий потребность человека взять все под контроль, предсказывать и объяснять. Баланс или целостность сознания в научной сфере достигается наличием в ней ‘ересей’, гуманистического подхода, опирающегося на понимание. Миф о прогрессе представляет собой преобразованный библейский миф о рае. Мифологемы о ‘самостоятельности’, о ‘наставничестве’, о ‘мудрости старца’, о ‘всеобщем мире’, о ‘слабости женского и силе мужского пола’, о ‘равенстве’, о ‘каузальности типа, когда добро порождает добро’, о ‘божественном начале в человеке’, о ‘ребенке как беззащитной жертве’, о ‘человеке как венце природы’, о ‘безупречности собственной нации’ и многие другие составляют содержание обыденного сознания.

Имплицитность коммуникации составляет скрытость содержания мифологем, которые активируются в массовом сознании через СМИ. Это подобно скрытым трансакциям Э.Берна. Мифологемы задают ожидания, то есть, могут выступать в виде групповой фантазии. Групповая фантазия формируется индивидами как защита от детских страхов. Лидер при этом становится объектом противоречивых проективных идентификаций. Он становится строгим отцом, когда группа отвергает групповое насилие, заботливой матерью, когда группа стремится защититься от ощущения покинутости, непослушным сыном, когда его авторитет пошатнулся и параноидальным братом, когда на него проецируется групповое насилие (подробнее, см. [де Моз 2000: 182]).

Разновидностью имплицитной коммуникации является процесс переноса или проецирования при асимметричных отношениях между партнерами, типа: учитель – ученик, врач – пациент, начальник – подчиненный. Вытесненная в бессознательное часть приписывается другому партнеру по коммуникации. Поэтому одной из целей рациональной психотерапии является восстановление целостности или тенденциозности мироощущения у человека.

Третья форма имплицитной коммуникации может быть понята как внутриличностный процесс, который с помощью рефлексии может быть представлен в теоретических конструктах. Исходной идеей является представление о диалогичности мыслительного процесса. Опыт психо- и нейролингвистики позволяет говорить о формировании мысли в процессе формулирования, то есть, речь идет о противопоставлении или расчленении целостного замысла или образа на дискретные знаковые величины. Это может быть представлено и как синергизм «Я» и «не-Я», как сознательное и бессознательное.

Диалогический дискурс является первичной формой существования сознания человека и универсальным принципом организации как мышления, так и групповых процессов. Диалогизм сознания проявляется в дуалистичности мышления, опирающегося на тождество «А» – «не-А», получившего закрепление на формально-логическом уровне в субъектно-предикатной структуре. В основе развития сознания лежит дихотомический принцип, проявляемый особенно в процессе «расчленения амбивалентного символа» [Иванов 1978: 170]. Еще Бодуэн де Куртенэ, как отмечал Р.Якобсон, обнаружил тенденцию стремления бессознательного к разделению, к дифференцировке его содержания, сравнивал его с центростремительной силой. Центростремительная сила обладает негэнтропийными качествами в энергетических процессах мироздания, так и сущность самого языка состоит в минимизации информационной неопределенности. Более конкретизован процесс развития диалогичности (дихотомичности) на формально-логическом уровне в работах А.Ф.Лосева о соотношения строя языка и строя мышления. Инкорпорированный строй языка представлен комплексным слово-предложением, где грамматические категории субъекта и предиката не имеют формально-грамматических показателей. «...отсутствие морфологии в инкорпорированном грамматическом строе свидетельствует о том, что инкорпорированное мышление оперирует исключительно только с бесформенными расплывчатыми, неанализируемыми чувственными пятнами» [Лосев 1982: 254]. Это вполне согласуется с представлениями психолингвистики о первоначальных знаковых структурах, которые начинает использовать ребенок (ср. «развитие сенсомоторного перформатива – инструментально биологически обусловленного – до символического протоперформатива, сохраняющего голографический принцип распределения информации» [Голод, Шахнарович 1982: 261-263]. Данная фаза символического развития имеет в основе интероцептивные и экстероцептивные ощущения.

Далее наблюдаем развитие языкового строя от инкорпорированного к эргативному, аффективному, локативному и номинативному строям, когда диалогизм сознания полностью закрепляется на формально-логическом уровне в дихотомии субъекта и предиката. Диалогический дискурс выступает способом двойной детерминации поведения: групповой (знаковое опосредование взаимодействия) и индивидуальной (автодиалог). Групповая детерминация опирается на регулятивы в виде норм, постулатов, конвенций общения, тогда как когнитивно-индивидуальная детерминация реализуется через стратегии восприятия и мыслительной деятельности (ср. синтетическая – аналитическая стратегия работы с символьной информацией). Специфика когнитивного регулятива задает когнитивную сложность, проявляющуюся в мерности субъективного семантического пространства и соответствует выделяемым факторам в психосемантике.

Итак, современные представления о коммуникативном процессе открывают несколько иное понимание данного феномена. Информация не передается и не обменивается чисто механически, а перекомбинируется в сознании коммуниканта в иную текстуальность как форму ее существования.

Имплицитная структура коммуникации имеет разные сферы или уровни существования. Ее энергоинформационная составляющая соответствует биофизическому уровню. Исследования корреляций психологических и биофизических показателей позволило бы проверить релевантность теоретических конструктов в психологии коммуникации. Структурные компоненты данного уровня коммуникации представлены в герцевом измерении энергетических центров чакр.

Коммуникация как бессознательное проецирование имеет полуэксплицитный статус, так как за внешней стороной информации скрываются глубинные образы как архетипической, так и мифологической природы. Общность мифологем лежит в основе культурных сообществ. Между биоинформационным и психологическим уровнями существуют соответствия, исследование которых требует координации усилий биофизиков и психологов. Структурные компоненты психологического уровня представлены информационными параметрами, определяющими картину мира человека. Сам процесс проецирования проявляется особенно в условиях асимметричных отношений и системе массовой коммуникации.

Скрытость коммуникации характерна и для самого процесса порождения высказываний, опирающегося на диалогизм внутриличностного процесса. Коммуникативная структура определяется соотношением целого (правое полушарие) и дискретных ее частей (левое полушарие). Нейропсихологическое представление данного процесса имеет отчетливые теоретические конструкты.

Литература

1. Вацлавик П., Бивин Д., Джексон Д. Прагматика человеческой коммуникации. М., 2000.

2. Гербер Р. Вибрационная медицина. М., 1997.

3. Голод В.И., Шахнарович A.M. Семантические аспекты порождения речи. Семантика в онтогенезе речевой деятельности // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1982. № 3. С.259-265.

4. Гуггенбюль-Крейг А. Анализ современных мифов. СПб., 1997.

5. Де Моз Л. Психоистория. Ростов-на-Дону, 2000.

6. Донцов В.И. Биоэнергетика человека. М., 1994.

7. Дубров А.П., Пушкин В.Н. Парапсихология и современное естествознание. М., 1990.

8. Иванов В.В. Знаковая система бессознательного как семиотическая проблема // Бессознательное: Природа и функции, методы исследования. Т.3. Тбилиси. 1978. С.168-172.

9. Каган М.С. Человеческая деятельность. М., 1974.

10. Капра Ф. Дао физики. СПб., 1994.

11. Крегер О., Тьюсон Дж. М. Типы людей. М., 1995.

12. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982.

13. Манин Ю.И. К проблеме ранних стадий речи и сознания (филогенез) // Интеллектуальные процессы и их моделирование. М., 1987. С.154-178.

14. Матурана У. Биология познания // Язык и интеллект. М., 1996. С.95-142.

15. Нойман Э. Происхождение и развитие психики. М., 1998

16. Парыгин Б. Д. Социальная психология. СПб., 1999.

17. Снетков В.М. Психология коммуникации в организациях. СПб., 2000.

18. Сухих С.А. Картина мира и семиотическое конструирование // Человек. Сообщество. Управление: Научно-информационный журнал. № 1. Краснодар, 2001. С.24-32.

19. Тоффлер Э. Третья волна. М., 1999.

20. Уилсон Р. Психология эволюции. Киев, 1998.

21. Уилбер К. Никаких границ. М., 1998.

22. Улыбина Е.В. Психология обыденного сознания. М., 2001.

23. Филатова Е. С. Соционика для вас: наука общения, понимания и согласия. М., 1994.

24. Штангл А. Маятник, рамка, сенсор. СПб., 1998.

25. Kortweg Hanneke, Kortweg Hans. Dem inneren Licht folgen. München, 1991.

© С.А.Сухих, Е.Ф.Хандамова, 2002

Теоретическая и прикладная лингвистика. Выпуск 3. Аспекты метакоммуникативной деятельности. Воронеж, 2002. С.119-132.

Сухих, Станислав Алексеевич: Зав. кафедрой гуманитарных дисциплин Южного института менеджмента (г. Краснодар), доктор филологических наук, профессор

Продолжение »