Ю.Н.Жданов (Воронеж)

О понятии "информационная недостаточность текста"

 

В статье предложена градуальная модель субъективной информационной недостаточности текста и ее приложение к процессам понимания.

 

Ниже мы попробуем показать, что существует целый ряд трудностей, возникающих всякий раз, когда мы пытаемся точно установить, в какой степени данный Понимающий понял данный текст и когда состояние не понимаю! переходит в состояние понимаю, но не знаю кое-каких деталей.

 

Будем исходить из того, что понимание некоторых классов текстов не вызывает у Понимающего никаких затруднений. К числу таких текстов можно отнести ритуализированные обмены протокольного или этикетного характера (приветствия при встрече, переговоры диспетчера и пилота), степень прогнозируемости которых достаточно высока. Сюда же относятся объявления в газетах, прозрачные шутки и анекдоты и даже более длинные тексты вроде лёгкого бульварного чтения, которые редко вызывают у Понимающего желание остановиться и обдумать непонятное место. Такие тексты назовём когнитивно-тривиальными. В то же время всякий Понимающий достаточно часто сталкивается с когнитивно-нетривиальной коммуникацией, то есть с такими текстами, которые он вынужден ‘расшифровывать’ с помощью дополнительных умственных и, зачастую, внешнеречевых действий, до тех пор пока мотив понимания не будет удовлетворен либо не угаснет. Тексты, для понимания которых Понимающий прикладывает дополнительные когнитивные усилия, назовем информационно-недостаточными относительно данного Понимающего. Процесс декодирования такого текста назовем его когнитивной достройкой. От обычного восприятия (понимания когнитивно-тривиальных текстов) когнитивная достройка отличается тем, что Понимающий осознаёт затруднение, неясность в том, как следует интерпретировать данный текст, что сопровождается изменением эмоционального фона [Клочко 1984, 17]. Затем, если мотивация достаточно сильна, Понимающий может попробовать извлечь дополнительную информацию из текста, применив к нему ‘неповерхностные’ когнитивные операции. Состав и качество этих операций варьируются в зависимости от ряда факторов. К основным факторам, на наш взгляд, можно отнести следующие:

1. 1. возможность ‘отката’, которая обеспечивается:

• спокойной, нецейтнотной обстановкой и

• наличием копии печатного текста, или диалогичностью устного общения, либо наличием текста в памяти;

1. 1. гибкость и богатство репертуара когнитивных навыков Понимающего, таких как:

• умение выявить предикативную структуру текста, то есть сформулировать основной тезис, указать иерархию аргументов,

• умение выявить подтекст, сопоставив интуитивно схваченную концепцию текста, задающую его смысловую целостность, и ту информационную конфигурацию, которую образуют формальные элементы текста, задающие его связность – подтекст будет восприниматься как неявный смысл, который снимает противоречие между первой и второй структурами, выступая как дополнительное условие,

• умение локализовать непонятное, включив его в систему отношений с известным и тем самым превращая его из ‘смутного, неясного вообще’ в такое искомое, с которым уже можно как-то работать – то есть умение превратить проблемную ситуацию в задачу;

1. 1. наличие дополнительных информационных ресурсов: например, не примененных с первого раза, но критических для понимания данного текста фоновых знаний, каких-либо других источников, которые можно привлечь (литература, другие люди, в том числе Говорящий).

 

Каковы признаки, по которым можно судить, является ли данный текст информационно-недостаточным для данного Понимающего? Проще всего такие признаки выделить для интерактивного дискурса, например для устного или письменного диалога, особенно протекающего в реальном времени (хотя они применимы и для анализа отсроченной интерактивной коммуникации, такой как почтовая переписка). Обязательным условием для применения данных критериев следует считать не только наличие потенциальной обратной связи с автором текста, удовлетворяющей Понимающего по быстроте реализации, но и наличие у Понимающего установки на допустимость своей реакции в случае недопонимания или непонимания (ведь если прагматика коммуникативного акта не допускает такого рода диалогичность, то Непонимающему остаётся только молчать. Так, в армии не принято обсуждать даже те приказы, мотив которых представляется абсурдным). Итак, данный текст (реплику) можно считать информационно-недостаточным для данного Понимающего в случае, если выполняется хотя бы одно из условий:

• Понимающий открыто заявляет о том, что какая-то часть сообщения осталась им не понята (сигнал может быть в виде типовой формулы вроде Что вы имеете в виду?, свернутого вопроса, например, Что?, Зачем?, эллиптического вопроса типа От кого, от нас, что ли?, просто вопроса, такого как Не понял, вы их здесь оставляете?, подхвата (то есть повторения части реплики Говорящего), например, Убийство!?, утверждения: Но это же бессмыслица!, императива Объясни-ка поподробней, восклицания, например, Чушь какая-то!, междометия А? или в виде невербального компонента коммуникации, такого как широко раскрытые глаза с одновременным подъемом бровей);

• Понимающий активно выдвигает и проверяет гипотезы, схемы, построения, которые отражают его текущий уровень понимания и которые он сам еще не принял за окончательные в данном контексте, он ‘рассуждает вслух’ - по этим косвенным признакам мы можем заключить, что ‘ещё не все точки расставлены’, что Понимающий пока не удовлетворён, что он продолжает ‘снижать информационную энтропию’, добиваясь приемлемого для себя уровня определённости;

• Понимающий задает Говорящему один или несколько нетривиальных уточняющих вопросов (критерий содержательности вопроса сам по себе неоднозначен. В условиях эксперимента нетривиальным вопросом можно считать такой вопрос, который, по мнению экспериментатора, позволил бы Понимающему с большим успехом пройти тест ‘внешней субъективной проверки’);

• Понимающий, ознакомившись с текстом (выслушав реплику), не справляется с ‘тестом внешней субъективной проверки’. Он не в состоянии связно, сжато и корректно изложить суть дела, о котором говорится в тексте (перифраз со смысловой компрессией, ‘своими словами’, то есть максимально заменяя синонимами термины исходного текста, меняя построение фразы), он также не способен ответить на ряд вопросов, поставленных экспериментатором к имплицитному содержанию текста (подтексту, логическим следствиям, логическим условиям и т.д.). Неким отдалённым аналогом данной процедуры в естественных условиях служит такой вот обмен: «Ты понял?!» –«Да» – «Что ты понял?», которым завершается не слишком, мягко говоря, удачный коммуникативный акт.

 

Едва ли существует какой-либо абсолютно надёжный критерий, по которому можно было бы наверняка установить, является ли данный текст информационно-недостаточным относительно данного Понимающего в данных условиях. Мы вынуждены полагаться на косвенные свидетельства, которые не всегда надёжны. Так, Понимающий может притворяться непонимающим, например, желая скрыть своё знакомство с предметом разговора, чтобы потом посмеяться над своим собеседником (Куда уж мне! Это только вам, математикам, такие статьи по зубам!) или же наоборот, пропустить за ненадобностью относительно непонятный фрагмент (Ладно, проехали!), или же Понимающий может закамуфлировать своё непонимание, сменив тему либо отмолчавшись (особенно начальник, которого подчинённый поставил в тупик и которому не хочется уронить свой престиж).

 

Однако в реальной коммуникации, как правило, можно предположить степень субъективной информационной недостаточности (СИН) текста, если иметь представление об уровне фоновых знаний Понимающего по данному тексту и тип его мотивации в условиях той деятельности, которую он осуществляет в связи с этим текстом. СИН определим как ощущаемую Понимающим потребность в осуществлении деятельности по снижению уровня неопределённости воспринятой информации. Так, студент, которому надо сдать зачёт по иностранному языку и который с большим трудом может сообразить, о чём идёт речь в предложенном ему иноязычном тексте по истории древнего Египта, явно будет испытывать высокую СИН; студент, обладающий сходным уровнем знаний, но не заинтересованный кровно в понимании этого же текста, будет испытывать меньшую СИН; преподаватель на том же зачёте, скорее всего, будет испытывать нулевую СИН, если только любопытство не заставит его обратить внимание на скрытый в тексте намёк на неразрешённую до сих пор историческую загадку, которая мгновенно возбудила бы СИН востоковеда, владеющего тем же иностранным языком.

 

Для тех видов дискурса, когда Понимающий оставлен ‘один на один с текстом’ и обращаться, собственно, не к кому, мы можем косвенно судить о степени СИН, например, по тому, развивает ли Понимающий активность в отношении данного текста бóльшую, чем в отношении других сходных текстов в тех же условиях (шаткость данного критерия очевидна, однако мы не всегда имеем возможность подвергнуть Понимающего ‘тесту внешней субъективной проверки’, подробнее об этом ниже). Эта активность может выражаться в предметной деятельности (подчеркивания в тексте, проверка терминов в словаре и опорных сведений в справочниках) или же в эгоцентричной речи (бормотание себе под нос – внутренний диалог, получивший некоторое озвучивание). Но иногда этих признаков мы не увидим – так, системный аналитик (разведчик, экономист, следователь), работая с ‘сырой информацией’, может отложить в сторону документ, пометив его для себя как ‘информация к размышлению’, и начать спокойно обдумывать эту информацию лишь тогда, когда скопит достаточно фактов, чтобы уложить их в систему, вскрыть внутренние логические связи.

 

Строго говоря, информационная недостаточность – это не внутреннее свойство некоего текста, а субъективная оценка данного текста данным Понимающим во время ознакомления с ним в случае, когда количество и/или качество воспринимаемой информации ниже желаемого уровня. Один и тот же текст может быть информационно-недостаточным для одних Понимающих и не быть таковым для других, либо для тех же самых Понимающих уже после процесса когнитивной достройки текста.

 

Даже наиболее эксплицитный из всех перечисленных критериев информационной недостаточности текста – провал ‘теста внешней субъективной проверки’ – не может рассматриваться как универсальный. Сам тест состоит из следующих этапов:

• Понимающий в процессе осуществления некоторой своей деятельности читает / слушает незнакомый текст (реплику);

• экспериментатор просит его передать как можно короче суть услышанного, по возможности не повторяя при этом фраз из текста;

• после этого экспериментатор задаёт Понимающему ряд заранее подготовленных вопросов, ответ на которые не может быть дан с помощью считывания из текста приведённой в явном виде информации.

 

Предполагается, что интерпретация адекватна, если Понимающий сумел отразить в своих ответах некий смысловой инвариант, общий для исходного и для вторичного, производного текста [Дридзе 1976, 201]. Этот инвариант включает в себя не только перечень основных тем текста (‘опорных точек’, ‘смысловых вех’), но и отношения между ними (тема-рематическую прогрессию). По сути, речь идёт об адекватной передаче предикативной структуры текста, что позволяет правильно понять его концепцию, общую мысль.

 

В зависимости от объёма, уровня субъективной информационной насыщенности исходного текста (понятие, обратное СИН) и жёсткости требований, предъявляемых к тексту вторичному, форма и длина сжатого текста могут колебаться в широких пределах: в минимуме представляя из себя цепочку ключевых слов [Сахарный 1984, 81], что часто делают устные несинхронные переводчики по ходу конспектирования реплики Говорящего; а в максимуме превращаясь в текст практически равной с исходным длины, в котором преобладает информация оценочного характера, что бывает, если Понимающего просят рассказать, например: «О чём это стихотворение?».

 

Возьмём, однако, другой класс текстов, а именно такие, в которых содержится либо описание проблемной ситуации, либо чётко сформулированная задача. Например, загадки: Не лает, не кусает, а в дом не пускает, или же более длинные описания ситуаций:

Жил-был купец, и было у него два сына. Купец был очень богат, но умер, не оставив завещания. И тогда два брата рассорились, потому что каждый считал, что отец собирался завещать ему больше, чем другому. Сами договориться они не смогли, даже разговаривать друг с другом перестали, но вот пошли к судье, и тот, по зрелому размышлению, предложил им сделать нечто такое, что сразу исключило все разногласия. Что предложил сделать судья?

К этому классу текстов мы относим далеко не все вербальные задачи, а только те, способ решения которых Понимающему либо неизвестен, либо поначалу не воспринимается как очевидный. Задачи, которые человек решает по шаблону, едва ли требуют приложения особых умственных усилий. Итак, вопрос заключается в следующем: что следует считать ‘адекватной интерпретацией’ такого рода текстов? Как следует квалифицировать результаты ‘теста внешней субъективной проверки’ в этом случае? Допустим, испытуемый даёт следующий сжатый пересказ:

Два брата не могли поделить наследство. Судья им что-то предложил, непонятно что, но им явно понравилось, причём обоим.

Потом экспериментатор задаёт вопрос к неявной информации: «Что же именно предложил судья?» и тем самым ставит Понимающего в тупик – он, конечно, может выдвинуть ряд версий, но какая из них ‘правильная’? Насколько правомочно проверять уровень понимания задачи с помощью ‘теста внешней субъективной проверки’ и что именно с его помощью реально проверяется? Можно ли сказать, что задача не понята, если Понимающий пересказал условия, но не смог решить задачу и назвать искомое? Или же правильнее будет сказать, что ‘достигнут адекватный уровень понимания текста задачи’ и что решение задачи – это отдельный вид когнитивной деятельности? Но почему отдельный и где критерии границы – когда непонимание переходит в понимание с незнанием некоторых деталей?

 

Н

Рис. 1. Градуальный эталон.

екоторых подобных вопросов удаётся избежать, если применить для описания СИН градуальный эталон [Шабес 1989]. Тогда понимание предстаёт в виде процесса и вопрос о границах отпадает сам собой. Латинская V на эталоне (см. Рис. 1) представляет собой идеализированный график статистического распределения СИН от полного непонимания (левый полюс или max, что весьма редко) до полного, исчерпывающего понимания (правый полюс или 0, что тоже относится, скорее, к области фантастики). В центре эталона имеем некоторую норму, совмещающую в себе признаки как непонимания, так и понимания.

 

Понимание любого текста можно представить как движение по эталону слева направо. На наш взгляд, существует лишь два основных фактора, определяющих, во-первых, исходное положение Понимающего на эталоне относительно нормы и, во-вторых, степень его продвижения к недостижимому нулю (вправо)¹. Основных факторов, на наш взгляд, всего два – это

а) вектор интенции Понимающего и

б) состояние его тезауруса.

 

Если под интенцией Понимающего иметь в виду совокупность его информационных запросов в рамках данной деятельности в данный момент, то вектором интенции назовём абстрактную переменную, характеризующуюся направлением и длиной, где длина условно отражает уровень мотивации понимания, а направление условно отражает систему ожиданий Понимающего, то есть его предположения о субъективной ценности текста.

 

Тезаурус – это система знаний Понимающего, выступающих в качестве фоновых к данному тексту, а также степень согласованности терминологии Говорящего и Понимающего (процент совпадения языкового кода). Нас, естественно, интересует не столько сам тезаурус Понимающего, сколько степень его соответствия тезаурусу Говорящего либо, в случае несоответствия, скорость, с которой Понимающий ‘входит в курс’.

 

Степень субъективной информационной недостаточности текста максимальна при условии ‘лобового столкновения’ этих двух факторов. Такую коммуникативную ‘катастрофу’ можно наблюдать в случае, когда вектор интенции Понимающего, образно говоря, коллинеарен вектору интенции Говорящего (т.е. Понимающий а) хочет понять Говорящего и б) хочет понять именно тот смысл, который Говорящий вкладывает в свое сообщение, даже если этот смысл, по предположению Понимающего, ‘глубоко запрятан’), но тезаурусы Говорящего и Понимающего не пересекаются. Понимающий в этой ситуации особенно мучительно осознает свою коммуникативную беспомощность. В случае направленного поиска скрытого смысла под общностью кода Понимающего и Говорящего не следует понимать владение одним и тем же национальным языком – код может быть и искусственным. Например, контрразведчику попало в руки напечатанное в газете кодовое сообщение для агента, причем известно, что это инструкция, но неизвестен код. Сообщение выглядит как простое объявление («Поздравляем с днем рождения маму. Целуем, твои»). И тогда контрразведчику остаётся только гадать, в то время как для самого агента эта реплика имеет вполне определённой смысл («Объект М. ликвидировать. Центр»)

 

Степень СИН текста минимальна либо равна нулю в случае, если вектор интенции равен нулю. Тогда Понимающий не желает уделять какое-либо внимание данному тексту, поскольку текст не представляет для него информационной ценности. Это положение применимо как к текстам субъективно новым, но для Понимающего неинтересным либо ненужным, так и к текстам субъективно не новым, то есть к тем, которые Понимающий уже знает достаточно, чтобы удовлетворить свою коммуникативную, деятельностную (инструкции в тексте поняты и действие выполнено) или иную (любопытство) потребность.

 

Интересно, что один и тот же текст может снова стать информационно-недостаточным для данного Понимающего, и он снова к нему вернется, выжимая из него все новые и новые смыслы. Особенно характерны такие метаморфозы для текстов высокохудожественных, новые прочтения которых возможны по мере взросления Понимающего, изменения его внутреннего мира и жизненных обстоятельств, создающих ‘рамку’ восприятия. Впрочем, как мы убедились на примере работы контрразведчика, по-новому можно взглянуть и на текст далеко не художественный, стоит только добавить исходных данных (понять, что это не просто объявление, а код).

 

Графически зависимость двух основных факторов изобразить легко (см. Рис. 2): на градуальном эталоне нижний отрезок лин

Рис. 2. Основные факторы

понимания.

ии следует заменить на две противоположно направленные стрелки, расположенные одна вдоль другой. Стрелка, указывающая влево – это вектор интенции, а та, что идет вправо – это состояние тезауруса. У вектора интенции максимум будет слева, там же, где ноль у тезауруса, и наоборот. В середине отрезка имеем ненулевое состояние обоих факторов, выступающих как переменные. Определить реальные ‘значения’ этих переменных не представляется возможным². Впрочем, данная модель не претендует на операциональную ценность, её назначение – показать отношения двух основных, на наш взгляд, факторов. Главное, чтобы эти ‘значения’ этих переменных с самого начала были достаточно велики для того, чтобы коммуникация не угасла (= некоторая часть тезаурусов Говорящего и Понимающего совпадает, Понимающий готов приложить определенные усилия, чтобы понять замысел Говорящего, и Понимающий в принципе выбрал правильное направление ожиданий).

 

В интерактивном дискурсе не так уж редко встречается довольно интересная конфигурация факторов, которую можно назвать ‘непониманием по недоразумению’ (соответствует английскому выражению to be at cross purposes). Английское выражение хорошо передает образность этой конфигурации – вектор интенции Понимающего как бы скрещивается с вектором интенции Говорящего. Контакт остается, но понимание идет ‘в разнос’. Как правило, это происходит, когда Понимающий ошибочно начинает считать, что некая единица (термин, ситуация, иной элемент знаний) в его тезаурусе соответствует единице тезауруса Говорящего, которую тот обозначает определенным, известным Понимающему способом (вербально или невербально). Может пройти некоторое время, прежде чем несоответствие обнаружится. Например, Понимающий не воспринимает как информационно-недостаточную реплику Говорящего (не считает нужным подумать над ее смыслом дополнительно), поскольку принимает ее за комплимент, в то время как Говорящий замышлял ее как иронию («Ну ты сегодня и речь толкнул …Все слушали, что называется, с открытым ртом…(пять секунд спустя) Ну ты и сморозил!»). Аналогичную ошибку может допустить и Говорящий, молчаливо предполагая, что говорит он предельно ясно и двусмысленности исключены, хотя Понимающий относит его слова на счет совсем другого лица («Ты о каком Мише думал, о Богородицком? А я говорю о том Мише, ну помнишь, который…»)

 

Итак, мы выяснили, что всякую реплику в дискурсе можно рассматривать как информационно-недостаточную лишь относительно данного конкретного Понимающего в данном контексте. Степень СИН текста в ходе его когнитивной достройки может быть проиллюстрирована с помощью градуального эталона. Основными факторами, предположительно, являются динамика вектора интенции Понимающего и динамика согласования тезаурусов Понимающего и Говорящего относительно данной реплики, причём зависимость между ними обратная. Нерешённым остался вопрос о критериях СИН – с помощью каких наблюдаемых признаков либо посредством какой процедуры можно определить реальную степень СИН данного текста для данного Понимающего в любых коммуникативных условиях.

 

Литература

 

1. Дридзе Т.М. Семиотический уровень как существенная характеристика реципиента // Смысловое восприятие речевого сообщения. М.: Наука, 1976.

2. Клочко В.Е. Саморегуляция мышления в процессе понимания текста // Психолого-педагогические и лингвистические проблемы исследования текста. Тезисы докладов республиканской научно-технической конференции. Пермь, 1984.

3. Сахарный Л.В. и др. Набор ключевых слов как текст // Психолого-педагогические и лингвистические проблемы исследования текста. Тезисы докладов республиканской научно-технической конференции. Пермь, 1984.

4. Шабес В.Я. Событие и текст. М.: Высшая школа, 1989.

 

Теоретическая и прикладная лингвистика. Выпуск 1. Проблемы философии языка и сопоставительной лингвистики. Воронеж: Изд-во ВГТУ, 1999. С.117-129.

 

© Ю.Н.Жданов, 1999